Наталия Экономцева - Точка Женщины

— Ты скоро вернешься? — вот и все, что я догадалась спросить.

— Скоро. А вообще как получится. Пожелай мне удачи, а?

— Удачи? Ты пожелала ему удачи?! — говорит мама, и мне первый раз в жизни кажется, что она сейчас закричит. — Ты не сказала ему, чтобы он проваливал и больше никогда не появлялся? Не пожелала свернуть шею на первой же неровной ступеньке? Не послала его к черту?

— Она пожелала ему удачи, — улыбается папа и гладит меня по голове, как умалишенную.

— Умница, девочка, — говорит бабуля. — Теперь точно вернется.

И она шустро выскакивает из комнаты, потому что родители готовы броситься на нее с кулаками.

Я пожелала ему удачи, и, может быть, из-за этого он не хочет оставлять меня в покое. Может, он получил ее, свою удачу, и это случилось благодаря мне? И теперь он считает меня чем-то вроде талисмана и будет до конца дней моих просить меня, чтобы я пожелала ему всего хорошего? Может быть, он даже захочет повесить меня на шею на золотой цепочке и носить с собой, когда предстоит что-нибудь особенно важное? Или поставит меня на полочку у себя в шкафу и станет ласково гладить по голове, чтобы набраться положительной энергии? А мне останется только хлопать глазами и терпеть до тех пор, пока однажды я не соберу волю в кулак и не пожелаю ему проваливать и не возвращаться?

Как бы то ни было, он приходит и уходит. Иногда он пропадает месяцами, и я начинаю думать, что моя удача ему больше не нужна. Но однажды температура воздуха снова медленно ползет вверх, люди начинают обмахиваться листами бумаги и летом жаловаться на жару, а зимой — на парниковый эффект и неисправное отопление. Но я-то знаю, что на самом деле это тот, кто никогда не будет моим, идет ко мне, может быть, еще сам об этом не подозревая.

Мне тридцать один, и только сейчас я начинаю понимать: если ты еще о чем-то не подозреваешь, это совсем не значит, будто этого нет. Нужно только приглядеться как следует.

Благодаря папиным усилиям окно открыто, но прохладнее не становится, и никто, кроме меня, не знает, в чем причина. Можно сколько угодно валить этот неожиданный перепад температур на циклон, озоновые дыры и движения воздушных масс. Но мы с вами знаем, что причина в том, кто сейчас едет ко мне, нарушая все возможные правила дорожного движения. Он никогда не будет моим, но все-таки он им будет, хотя бы сейчас, на несколько минут или даже на одну минуту.

— Запомни, девочка, — говорит бабуля, поправляя рукав своей прозрачной светло-зеленой блузки и покачивая носком подобранного в тон темно-зеленого ботинка на высоком каблуке, — если женщина захочет, мужчина будет с ней. Может, ненадолго, но обязательно будет.

Я слышу его шаги, когда он на другом конце этажа выходит из лифта. И не надо крутить пальцем у виска, я прекрасно знаю, что это невозможно, и тем не менее я его слышу. Его шаги звучат в такт биению моего сердца, и даже не думайте смеяться. Сначала попробуйте посмотреть, как горит ваша большая любовь, потом полежать в полной темноте четыре дня, вернее, пять, а после этого мы посмеемся вместе.

Он идет ко мне, и я замираю. Мне жарко. Мне хочется пить.

Когда открывается дверь, кто-то рядом со мной вздрагивает так, что звенят больничные склянки.

Ну вот, он приехал. Самые близкие люди у постели смертельно больной героини. Не это ли голубая мечта всех безнадежно влюбленных женщин?

Бабуля, разумеется, не приедет.

— Я? В больницу? — говорит она, брызгая на высокую прическу лаком. — Да вы с ума сошли! У меня от всего этого настроение портится!

Родители и любимый мужчина обнимаются, поливая друг друга слезами, а самая горячая слезинка капает мне на нос, отчего я моментально прихожу в себя. А тот, кто никогда не будет моим, говорит, что все это ужасная, ужасная ошибка. На самом деле он и не собирался меня бросать. Его срочно вызвали в командировку, он опять где-то изучал свои нефтяные скважины, он просто не успел мне рассказать. Все так и есть, верьте мне…

Я так размечталась, что пугаюсь, когда мама произносит:

— Выыыыыы?

Готова поспорить, что в этот момент она испепеляет взглядом папу, который нервничает настолько, что даже не может кашлять.

Не обращая ни малейшего внимания на все это, тот, кто никогда не будет моим, приближается быстро и плавно. Он садится рядом и кладет руку мне на лоб, и это самое первое ощущение моего тела. Теперь я точно знаю, что оно у меня есть. И еще — что его ладонь тяжелая, теплая и жесткая. Конечно, когда меня нет рядом, кто будет намазывать его руки увлажняющим кремом?