Марина Юденич - Доля ангелов

— Называется — ревность.

— Что?.. Да. Наверное. В общем, больше я так не могла. Он вышел, я подождала немного, потом встала, надела халат, пошла. Как бы стала его искать? Где? Понятия не имею. На нашем этаже был еще один номер — постояла под дверью, послушала. Тишина. Решила идти на другой этаж. Подошла к лестнице. А там — Антон. Спускается сверху. Голый. Увидел меня, глаза стали бешеные, и… ударил. С размаху, сильно. Я упала. Хорошо, на ступени. Там ведь нет перил, могла сорваться. Второй этаж, правда, но лестница крутая, все равно выходит высоко. А внизу — камень. Шершавый, неотесанный. Он еще раз ударил. Ногой. Уже не так сильно. Пнул. Переступил и пошел в номер. Я встала, не знаю, что дальше делать. Идти к себе боюсь. Бродить по дому тоже страшно: вдруг кто-то выйдет, увидит, спросит… Что говорить? И еще — холодно очень. Ночи были прохладные. Собралась с духом, решила вернуться. Антон спал. А утром — ни слова. Вернее, как обычно: «Иди завтракать», а сам сел писать.

— А дальше?

— Дальше была последняя ночь. Он снова ходил на лестницу. Утром вообще со мной не говорил. Собрались, уехали. Прилетели в Москву. Прямо из машины, едва отъехали от аэропорта, позвонил Майе. Сказал: «Спасибо, все было на уровне. Можешь считать, вернула постоянного клиента. И сразу — заказ. Есть такой тур-экстрим: прыжки со скал на парашютах. Его хочу». Она, наверное, спросила: зачем? Или — почему? Он ответил: «Сказал — хочу». И отключился. А потом… как будто про себя, очень тихо. Но я услышала… — Она замолкает надолго. И я не выдерживаю:

— Что именно?

— Слова: «Пора наверх. То есть — вниз. И черт бы с ним! По крайней мере все ясно».

— Именно так?

— Да. Я хорошо запомнила. Каждое слово.

— И все?

— Да. С этой поездкой все устроилось как-то очень быстро — мы улетели через неделю. И — все.

Как сказать.

Для Антона действительно все.

Конец.

Для меня — получается — только начало.

Майка по-прежнему работает безупречно.

В офисе меня ожидает короткое электронное послание: «Привет. Как обещала, подробная информация. Майя». К сему прилагается солидное вложение.

Открываю.

Сильно смахивает на выдержки из учебника истории, слегка разбавленные нарядными рекламными картинками.

Но — интересно.

«Замок d’Azay возвышается над живописной излучиной реки Эндр. Название «Азэй» происходит, возможно, от Asiacus, имени владельца этих земель. Город Азэй, основанный еще в эпоху Древнего Рима, превратился со временем в мощную каменную фортификацию, с которой дозорные могли наблюдать за бродом через Эндр.

В 62 году здесь поселилась вторая супруга римского императора Нерона — Поппея Сабина. И надо заметить, что именно с этого момента времени судьба ее приобрела трагический оттенок.

В 63 году у Нерона и Поппеи родилась дочь, первый ребенок принцесса. Событие было отмечено молебствиями и играми. Весь сенат отправился в Азэй поздравлять императора. Через 4 месяца ребенок умер и был обожествлен.

А в 65 году погибла сама Поппея, беременная вторым ребенком. Вспыливший Нерон ударил женщину так сильно, что «императрица скончалась немедленно», сообщают источники.

С XII века замок принадлежал Ридо или Ридель д’Азэй — человеку, прославившемуся своей жестокостью и прозванному «отродьем дьявола».

В начале XV века замок принадлежал герцогу Бургундскому. Оскорбление, нанесенное им дофину, будущему Карлу VII, и его армии, привело в 1418 году к расправе над крепостью: 354 человека из гарнизона были убиты, а замок и деревня — сожжены и разграблены. С этого момента из-за своих руин город получил название Сожженный. И только век спустя на месте старой крепости был возведен замок, который стоит по сей день.

Жиль Вертело, владелец части поместья в d’Azay, был в начале 1500 года крупным банкиром, отец которого — Мартин Вертело — занимал должность интенданта Финансовой палаты при Людовике XI и Карле VIII. Со своей стороны, Жиль также сделал блестящую карьеру и стал советником короля, главой Палаты счетов и правителем города Тура. Его брак с Филиппой Лебаи, владевшей основной частью территории в d’Azay, дал ему возможность распоряжаться всем поместьем и начать работы по строительству замка.

Своим особым рафинированным изяществом это здание обязано не только мэтру Руссо, скульптору Пьеру Мопуэну и плотнику Жаку Торо, но также супруге благородного сеньора — Филиппе, которая лично руководила работами, что придало всему ансамблю отпечаток изысканной утонченности.