Марина Юденич - Доля ангелов

— Велел убраться в течение трех дней.

— Да… — еле слышно. И кажется, собирается заплакать. Страшные, наверное, были три дня.

— Сейчас есть где жить?

— Да. У мамы. У нас квартира в Сокольниках. Однокомнатная.

— Вам легче.

— Что?

— Да ничего, собственно. Хорошо, что было куда уехать.

— Да.

Повисает пауза.

Не слишком длинная, но за это время она умудряется натворить многое. Уронить наконец очки. Не куда-нибудь — в нетронутую кофейную чашку.

Мы встречаемся в милой, уютной кофейне, затерянной в кропоткинских переулках. Здесь всегда тихо, днем — почти пусто. А кофе дают приличный.

Он теперь растекается вязкой бурой лужей по белой скатерти.

А она пытается удержать чашку и очки одновременно. И конечно, неудачно. Все летит на пол.

«Хорошо бы очки не разбились, — отстраненно думаю я, — придется ехать в ближайшую оптику. Не бросать же слепую курицу на произвол судьбы. Практически — на погибель».

Хорошо, оказывается, помню, каково это — без очков на улице, с близорукостью в шесть диоптрий. У меня когда-то была именно такая.

У нее — никак не меньше.

И отчетливо понимаю: следует немедленно остановиться. Прекратить вспоминать, умиляться, сострадать. Проводить сентиментальные параллели. Дальше — если теперь же не отключить эмоции — будет больше. Я возьмусь опекать несчастное создание, устраивать его настоящее, будущее, залечивать прошлые раны. Благо хорошо знаю как. Лечилась когда-то от тех же хворей.

Благородно, конечно. Возвышенно.

Но категорически противопоказано.

Потому как собственных ран еще хватает. И других потерпевших: разоренных, униженных, искалеченных физически и душевно тем же самым субъектом — моим покойным супругом, — предостаточно.

И с какой, собственно, стати из всех утопающих спасать именно ее?

Впрочем, дело не в этом.

Лукавлю.

Дело в той импульсивной и, возможно, совершенно пустой идее — разобраться с таинственным замком, мерцающей лестницей, разгадать — притом любой ценой — загадку, что досталась в наследство. А вернее — была оставлена совершенно сознательно. Им, Антоном.

И одно лишь не ясно пока: что скрывает разгадка — кнут или пряник? Наказание, награда или пустышка поджидают меня?

Вот вопрос.

И пока не найду ответа, никакой благотворительности. Никаких протянутых рук.

Значит, самое время — закончить с лирикой и перейти к делу.

Это будет не так уж сложно, потому что главное мне уже известно. Очень важная информация прямо-таки упала в руки, как нечаянный дорогой подарок.

Агентство «Майя-тур» не подвело.

И Майка оказалась на высоте, несмотря на то что однажды — был такой грех — я отступилась, оставила ее в трудную минуту.

Помню и теперь.

И она, разумеется, не забыла.

«Ну и черт с тобой, загибайся на своих макаронах!» — в сердцах сообщила я невозмутимым спинам водителя и охранника, плюхнувшись в машину.

Майка, разумеется, этого не слышала.

Когда изнурительное прощание было исчерпано, я предложила подвезти ее, совершенно этого не желая и надеясь в душе, что она откажется.

Она отказалась.

Но пару недель спустя объявилась. Не просто так и даже не с какой-нибудь симпатичной идеей.

У Майки был план создания туристического агентства, развернутый и довольно толковый. С учетом многих аспектов, анализом ситуации на рынке, прогнозом и прочими премудростями.

А еще у нее изменились глаза. Радикально — со дня последней встречи. Теперь это были какие-то другие, совершенно новые глаза.

Сама по себе идея — понятное дело — оказалась не нова. Вольный туристический бизнес давно захлестнул Москву, стремительно прирастал провинциями. Но Майка действительно хотела заниматься этим делом.

И «только этим, ни на что другое я просто не способна» — так и заявила, сверкнув на меня своими новыми глазами.

Ей повезло.

Еще одно, кстати, подтверждение тезы, что люди, взявшиеся за дело, которым действительно увлечены, неведомым образом попадают на гребень какой-то загадочной волны. Чудом минуют рифы, узкие просветы меж скал, уходят под воду, но благополучно всплывают на поверхность. В итоге — достигают заветного берега.

Конечно, им приходится плыть. Отчаянно работать руками, ногами, хлебать в изобилии соленую воду, близко видеть пустые глазницы смерти и черные зрачки смертельной опасности. Но дело — как раз! — заключается именно в том. Они играют в игру, которая стоит свеч.

Вот и Майка взялась играть.