Марина Юденич - Доля ангелов

— Да, мосты сожжены, ничего не скажешь.

— И все — заметь! — кредиторы, мстители, враги, наемные убийцы — все остались по одну сторону пепелища вместе с мадам, которой предстояло расхлебывать остывшую кашу.

— Она была все еще горячей.

— Полагаю, да. Что же касается той стороны пепелища… Кое-кого он все же оставил с собой. Новую пассию. Простите, мадам. Это раз. Понятно, без нее теперь было никак — сестра. Еще одно доверенное лицо…

— Птаху?

— Да. Господина Птицу. Тот, между прочим, первым примчался к месту трагедии, громко рыдал над обезображенным телом и, разумеется, общался с братом безутешной возлюбленной. Да и вообще, полагаю, господину Полонскому в будущем необходимо было иметь своего человека на останках собственной империи. Хотя бы в качестве наблюдателя.

— А Майка?

— Who is — Mike?

— Туроператор.

— Нет, туроператор Майка привлечена была несколько позже, когда возникла нужда. Пока же на том берегу их оставалось только трое. Как в вашей старинной песне. Трое странников без гроша за душой. И нежданная благая весть.

— Алмазный контракт?

— Да, госпожа Полонская, ваш алмазный контракт. Очередное правительство еще только готовилось прийти к власти, поддержанное рядом международных организаций, но — главное! — уже заявило о признании всех обязательств вашего полковника. Это, собственно, было одним из условий — инвесторами трагически погибшего лидера выступали не только вы. Я бы даже сказал, не в первую очередь. Разумеется, информация растекалась пока исключительно в форме слухов и гипотетических построений. Но она уже была! Откровенно говоря, я все время ждал и даже — честное слово! — надеялся: вас осенит. Дойдет. Допрет, как говорят некоторые русские. Оно же вертелось вокруг, в воздухе, благое известие, адресованное лично вам. Заслуженно, между прочим. И вы говорили, вспоминали о нем, отвечали на какие-то вопросы, даже спорили с господином Птицей, но ни разу — слушай, Федор, ты связался с удивительно бестолковой женщиной, — ни разу не озадачились проблемой всерьез.

— Но был же Птаха… Я просила его сначала. Он что-то выяснял…

— И выяснил. И почти не соврал вам, набрасывая ситуацию. Гипотетически. Ту, что уже складывалась на самом деле. Словом, ситуация с оживающим контрактом радикально меняла ситуацию. А вот изменить что-либо принципиально относительно собственного статуса господин Полонский уже не мог. Коллизия! Он де-юре мертв, вы — единственная наследница и, стало быть, на днях, возможно, несколько позже, пусть через месяц, через два — единственная законная владелица лицензии, стоимость которой теперь оценивается астрономически. Надо ли говорить, смириться с таким поворотом дел Антон Васильевич не мог.

— Категорически.

— Стоп! — Это Федор. До сей поры он слушал молча. И хмурился, что уже беспокоило меня всерьез. — Пока все было ясно, как в учебнике новейшей истории, самой новейшей, которая про очень новых русских. Теперь все летит к черту. Логично — в свете всего услышанного — благополучно отправить ее к праотцам, списав на кредиторов, врагов, мстителей, депрессию, автомобильную катастрофу, в конце концов. Кто бы стал разбираться?

— А вот я, кажется, понимаю, в чем тут дело. Начинается Достоевский.

— Ты гений, Этьен. Начался Достоевский.

— Вернее, Антон Васильевич Полонский собственной персоной. Просто так, к праотцам, посредством киллера или автомобильной катастрофы, он не мог. Да и не захотел бы. Не тот уровень, не его стиль. Покойный был…

— Я помню: великий мастер мистификаций. — Он и вправду помнит, мы говорили об этом ночью.

— И страстный любитель.

— Но такие сложности…

— А никаких особых сложностей. Роман? Или что там — повесть, притча… Не удивлюсь, если он действительно написал это здесь. Настроение было… надо ли говорить? Все пронизано мрачной готикой — очень похоже.

— Как и здешний антураж.

— Вот именно. Кстати, Этьен, как давно он приобрел этот замок?

— Пять лет назад.

— И нанял — тогда же — обеих дам?..

— Чем заслужил их пламенную любовь. И преданность. Правда, я думаю, это называется иначе. За дочкой тянулась приличная растрата из другого, такого же маленького, пансиона. Маячил суд. Он погасил долги. И дал другую работу. Намного спокойнее — здесь ведь не было никакого отеля. Просто маленький частный замок…

— …в который он намерен был изредка наезжать. Или селить нужных людей.

— Очень в духе Антона.

— Он и решил в конечном итоге — использовать его совершенно в собственном духе.