Катарина Макги - Королева Америки

Беатрис ничего не сказала. Она не могла просить Коннора служить ей в качестве ее охранника, когда сама выходит замуж за Тедди.

Коннор мог согласиться. Но он заслуживал гораздо большего.

– Я понимаю. – К собственному удивлению, она говорила так, словно ничего не случилось, хотя ей было так больно – глубоко внутри, в пустом, одиноком уголке сердца, который она никогда никому не открывала.

Глаза Коннора встретились с ее, холодные, как горное озеро под серым небом.

– Пойду сообщу начальнику службы безопасности.

Беатрис было холодно, но ее блузка вымокла от пота, как будто у нее поднялась температура. Она неподвижно наблюдала, как Коннор повернулся и бросил последний взгляд через плечо.

– Прощай, Би.

Когда он ушел, Беатрис потерянно обошла стол отца. Она не плакала. Ей казалось, что ее чувства заледенели и она больше никогда ничего не почувствует.

Королева остановилась за отцовским стулом, положив руки на спинку. Она ни разу не сидела в нем раньше, даже когда они с близнецами пробирались сюда в детстве, крали лимонные конфеты из секретного ящика и вращали огромный глобус.

По какой-то причине сидеть за королевским столом казалось таким же запретным и кощунственным поступком, как залезть на монарший трон.

Беатрис медленно выдвинула стул и села.

– Мадемуазель Дейтон. – Французский посол изящно пододвинулся к ней, чтобы поприветствовать ее легким двойным поцелуем, по одному в каждую щеку. Он был красив и бесстыдно флиртовал; французы никогда не посылали в дипломатические миссии человека без обаяния.

– Bonsoir, Monsieur l’Ambassadeur [2] Добрый вечер, господин посол ( фр. ) . – Она послала ему ослепительную улыбку, радуясь, что потрудилась выучить французский в старших классах.

Казалось, половина двора собралась на сегодняшнее мероприятие в Музее Джорджа и Элис, или G&A, как его все называли. В честь помолвки Беатрис и Тедди в музее открылась новая выставка под названием «Королевские свадьбы на протяжении веков».

Дафна посмотрела туда, где Джефферсон стоял рядом с Самантой. Он так и не подошел поздороваться. Если не считать краткого обмена репликами на Потомакских королевских гонках, Дафна не разговаривала с принцем с того дня в больнице – когда сидела там с ним, ожидая хороших новостей, которых так и не последовало.

Дафна напомнила себе, что принц в трауре: ему нужно побыть одному. И все же она не могла не волноваться. Вдруг он больше не интересовался ею? Или, что было бы ужасно, снова решил встречаться с Ниной?

В отличие от Дафны, Нина могла появиться во дворце, когда хотела, под предлогом встречи со своей лучшей подругой. Но кто мог сказать, приходила ли она для встречи с Самантой… или с ее братом?

Дафна, используя все свои возможности, принялась очаровывать французского посла: улыбалась своей безупречной улыбкой, смеялась самым ярким смехом, изображая самую опьяняющую, блестящую версию себя.

В восторге посол представил ее нескольким своим коллегам. Дафна услышала слева щелчок фотоаппарата. Она мгновенно втянула живот, но притворилась, будто ничего не заметила, чтобы кадр не выглядел неестественным.

Когда завтра люди по всей столице откроют светские газеты, то увидят именно такой образ – бывшая девушка принца с легкостью очаровывает чиновников, как и положено принцессе.

Иногда Дафна чувствовала, что только в такие моменты, на публике, она действительно жила. Но если на нее не смотрел кто-то, ее будто не существовало.

В конце концов она пробормотала извинения и направилась к бару. Ее платье из шелкового шифона, переходившее от цвета полированной бронзы на плечах к мягкому золоту на подоле, развевалось, когда она шла через зал.

Дафна заказала содовую с лаймом и, выгнувшись, оперлась о стойку бара, выбрав самый выгодный ракурс в три четверти. Она выглядела так, будто ей все равно, будто ее совершенно не заботят прием и сотни влиятельных гостей.

Это был ее старый трюк, выученный когда она впервые начала посещать королевские мероприятия. Дафна старалась, чтобы все ее заметили, а затем ловко отделялась от толпы, чтобы Джефферсон легко мог застать ее одну. Это срабатывало каждый раз.

Принц неизбежно хотел того, чего хотели все остальные.

Такова человеческая природа, и особенно это касалось королевской семьи.

Услышав шаги позади, Дафна позволила себе легкую торжествующую улыбку. Он пришел быстрее, чем она ожидала.

Медленно, чувственно она обернулась – но компанию ей решил составить не Джефферсон. А его лучший друг Итан Беккет.