Селеста Брэдли: Любовь меняет все

А главную свою задачу сейчас Дейдре видела в том, чтобы влюбить в себя мужа. Задача была непростой. Сначала ей предстояло проникнуть за «баррикады», а затем она должна заставить его осознать, что без нее он просто не сможет жить.

В том, что ей удалось выйти за Брукхейвена, был большой неоспоримый плюс: как только Брукхейвен станет герцогом Брукмора, Дейдре получит огромное наследство – почти тридцать тысяч фунтов. С такими деньгами она сможет распоряжаться своей жизнью так, как захочет, и никому никогда не удастся манипулировать ею: она не собиралась давать карты в руки шантажистам, ибо понимала, что безупречная репутация – главное условие безбедного существования.

Дейдре была во всех смыслах той самой девушкой, какой видел ее муж, с одной существенной поправкой: эта девушка была богата, как принцесса. С двенадцати лет ее растили как будущую герцогиню, и, хотя методы Тессы были жестоки, Дейдре знала все необходимое о том, как управлять большим поместьем и как вести себя в соответствии с высоким статусом, коим судьба наградила ее и ее мужа. Разумеется, она бы не хотела, чтобы случайно пришедшая в голову Брукхейвена мысль о том, что он, возможно, женился не на той девушке, засела там надолго. И как лучше всего избавить супруга от подобных мыслей? Разумеется, сообщив ему о наследстве.

Брукхейвен вновь прочистил горло.

– Моя дорогая, признаюсь, у меня для вас имеется небольшой сюрприз.

Дейдре ответила ему спокойной улыбкой.

– У меня для вас тоже есть сюрприз, милорд.

Колдер нахмурился и вновь приоткрыл рот, наверное, чтобы развить тему, но тут карету качнуло, и она остановилась. Прямо перед парадным входом в Брук-Хаус.

Брукхейвен так и не успел ничего пояснить, поскольку дверь кареты распахнулась, и лакей в ливрее подал Дейдре руку.

– Добро пожаловать домой, миледи, – с замогильной серьезностью произнес лакей.

Вся прислуга, от дворецкого Фортескью до последней поломойки, выстроилась в шеренгу в холле. Дворецкий приветствовал ее низким поклоном. Каким-то образом статному и высокому, с благородной сединой на висках, величавому дворецкому удавалось сохранять внутреннее достоинство даже в глубоком поклоне. Сейчас, распрямившись, он смотрел на нее спокойно, немного свысока и, безусловно, оценивающе.

Дейдре отдавала себе отчет в том, что первые минуты в роли леди Брукхейвен зададут тон всей ее оставшейся жизни. Дейдре сделала вдох, готовясь произнести приветственную речь, достаточно теплую и в то же время не оставляющую сомнений в том, что хозяйка тут она, Дейдре.

– Папа!

Поскольку в этот момент она как раз смотрела на Брукхейвена, Дейдре не столько обратила внимание на крик, сколько на маску ужаса, в которую на миг превратилось сведенное спазмом худое лицо Брукхейвена. Маркиз отвернулся от жены, повернув голову в сторону лестницы, на которой увидел…

Дейдре проследила за его взглядом. Ей открылось жуткое зрелище. По лестнице спускалась девочка. Маленькая, грязная, запущенная. Как ни странно, Брукхейвен не отстранился, когда это немытое создание в рваных чулках, со спутанными волосами и острыми локтями обхватило его руками за ноги – насколько хватало роста.

– Довольно, леди Маргарет. Хватит, – сказал, наконец, маркиз Брукхейвен. – Фортескью, вы могли бы меня предупредить о том, что леди Маргарет приедет на день раньше, чем ожидалось.

Девочка обернулась к Дейдре. Большие карие глаза смотрели на нее сквозь спутанные пряди темных волос.

– Вы! – Она приблизилась к мачехе. Дейдре сохраняла самообладание. Она не отшатнулась и не бросилась наутек. И даже не отвела взгляда. – Вы слишком хорошо одеты, чтобы быть гувернанткой. Вы выглядите так, будто думаете, что выходите замуж. – Каждое слово сочилось презрением к самозванке, возомнившей себя леди Брукхейвен.

Маркиз Брукхейвен имел дочь.

Ребенка, который знал о ней, Дейдре, не больше, чем она знала о нем. Вернее, о ней. О дочери.

Время сделало петлю. Старая боль напомнила о себе с новой силой.

Нет, папа! Забери ее отсюда! Верни туда, откуда взял! Я не хочу новую маму. Я не хочу, чтобы она была здесь.

То был не голос девочки, то был ее собственный голос, донесшийся из глубины лет. Потрясение, смятение нашли выход. В гневе.

– Вы ничего не сказали, – чеканя слова, проговорила Дейдре, глядя на мужа. – Как вы могли?

– Я ждал ее не раньше завтрашнего дня, – произнес Брукхейвен с напускным равнодушием. – Я не предполагал, что это будет для вас проблемой.