Селеста Брэдли - Любовь меняет все

Колдер представил себе златовласую обнаженную красавицу, стоящую перед ним на коленях и, опустив голову, ждущую его приказаний.

И он сам себе стал противен. Ни один здравомыслящий мужчина никогда не стал бы принуждать к близости женщину, тем более свою жену-аристократку.

Хотя ей могло бы это понравиться.

Колдер задумчиво уставился на дверь в соседнюю комнату. Он не знал, как поступить. Он женился на незнакомке в первый раз, затем снова женился на незнакомке, и…

И тогда, и сейчас планы его сильно расходились с действительностью.

Мелинда, хотя всем своим видом давала ему понять, что ничего не имеет против близости, тихо заплакала, после того как он консумировал их союз. Колдер был с ней нежен, предельно внимателен и потому точно знал, что если и причинил ей боль, то совсем чуть-чуть. Он подумал тогда, что слезы вызваны девичьим страхом, и про себя сказал пару ласковых слов в адрес ее матери, которая так плохо подготовила дочь. Судя по всему, Мелинда никогда не испытывала особого удовольствия от близости, но никогда не отказывала ему. До той самой ночи, когда сбежала от него. Вплоть до этого самого момента Колдер и не предполагал, что она настолько сильно его презирает. На протяжении нескольких месяцев после рождения Мегги Мелинда выглядела несчастной и бледной, но Колдер не придал этому особого значения, посчитав, что перепады настроения – нормальное явление для недавно родившей женщины.

Потом, в своем кремово-шелковом будуаре, с красными пятнами гнева на скулах, сжав кулаки, с ненавистью и презрением, бьющим через край, она осыпала его упреками. С ядовитым сарказмом Мелинда сообщила ему, что уходит от него, уезжает с любовником. Она сказала, что сядет на первый же корабль, лишь бы оказаться как можно дальше от этого дома – места, которое она, судя по всему, ненавидела так же сильно, как и хозяина Брук-Хауса и по совместительству своего мужа.

А затем, откуда ни возьмись, появился герой-любовник. Оказывается, во время супружеской сцены он прятался в гардеробной Мелинды, куда его пустила верная горничная леди Брукхейвен, и началась битва. Колдер очнулся, обнаружив, что лежит на ковре с шишкой на голове, полученной от удара, что нанесла ему жена, воспользовавшись бронзовым канделябром. И, очнувшись, он бросился в погоню за вероломной красавицей.

С тех пор Колдер ни разу не заглядывал в ту комнату за дверью. Интересно, догадались ли слуги смыть его кровь с ковра? И починили ли каминную полку? Кусочек мрамора откололся, когда Мелинда запустила ему в голову китайскую вазу и промахнулась. Теперь память о том скандале словно подернулась дымкой, утратив яркость и живость.

Гораздо ярче было воспоминание о том, как Дейдре, стоя в ослепительно нарядном подвенечном платье перед выстроившимися ровной шеренгой слугами Брук-Хауса, сверкая гневными синими глазами, дает ему отповедь.

Возможно… возможно, он все же оказался прав насчет мисс Дейдре Кантор. Колдер знал, что внушает людям страх. Редко кто решался ему возражать, но прелестная Дейдре была не робкого десятка. Она не побоялась высказать ему все, что о нем думает, на его территории, на глазах у его слуг.

Колдер не то чтобы улыбнулся, но взглянул на дверь с затаенной надеждой. В тот момент Дейдре выглядела ослепительно. Вдохновенная, пышущая праведным гневом, возбуждающе прекрасная. Да, она его возбуждала, если уж говорить начистоту.

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Колдер потянулся к ручке межкомнатной двери. Он помнил глаза Дейдре: злые и немного обиженные. Он мог бы пойти к ней и… Право же, ему совершенно не в чем перед ней извиняться. И все же, возможно, не будет вреда в том, если… если закончить день на более доброжелательной ноте.

Дверь не поддалась. Колдер в недоумении уставился на дверь, которую впервые осмелились перед ним запереть. В его собственном доме. Не веря своим глазам, он толкнул дверь посильнее. Никакого результата.

Если бы у Колдера была привычка браниться, то сейчас выругался бы.

Резко развернувшись, он вышел из комнаты, решительно свернул влево и в несколько широких нетерпеливых шагов преодолел расстояние между дверьми. На этот раз дверь поддалась. Колдер широко распахнул ее и уставился на жену…

Которая удивленно вскинула голову и прикрыла обнаженную грудь ладонями в хлопьях мыльной пены.

Проклятие! Он даже вообразить не мог, что увидит. Перед ним была его молодая жена в огромной медной ванне перед разожженным камином: голая, с влажно блестящей кожей, местами покрытой ароматной мыльной пеной…