Марика Коббольд - Мгновения жизни

Сэнди Лодж-Арчер побеседовала и с Робиной Эббот, которая некоторое время была свекровью Грейс.

Похоже, она тоже была против того, чтобы изображать Грейс жертвой неблагоприятных обстоятельств, но по совершенно иной причине. В статье Сэнди Лодж-Арчер под броским заголовком «Невестка из ада» Робина разглагольствовала о том, что не винит Грейс в постигшем ее сына несчастье и в том унижении, которое испытало семейство Эбботов, поскольку ей, дескать, было очевидно, что Грейс — психически неуравновешенная особа. Достаточно взглянуть на ее работы. И здесь Робина пустилась в удивительно подробное описание (Грейс и представить себе не могла, что бывшая свекровь так внимательно следит за ее творчеством) целой серии фотографий, иллюстрирующих пластические операции, — Грейс выставила на всеобщее обозрение эти снимки ближе к концу ее брака. Расчлененные тела с увеличенными хирургическим путем губами и вызывающими силиконовыми грудями… «Я снимала не настоящие тела, старая ты дура», — пробормотала Грейс.

— Должна признаться, что и мне эти фотографии никогда не нравились, — заявила миссис Шилд. — Я знаю, что все восхищались ими, но я лично предпочла бы что-нибудь не столь отвратительное, даже, можно так сказать, ненормальное. Но, с другой стороны, в тебе всегда присутствовало нечто психически нездоровое, еще когда ты была маленькой девочкой. Помню, как я не могла оторвать тебя от книги с фотографиями больных проказой. Тебя интересовали мельчайшие подробности. «А у них правда отваливаются носы? А как же они ходят без пальцев на ногах?» Бедные монахини не знали, что и думать о тебе.

Грейс попыталась сосредоточиться на статье и выкинуть прочие мысли из головы. А Робина Эббот разошлась не на шутку: оказывается, что из-за Грейс между Робиной и ее дочерью Кейт, которая вылечилась незадолго до этого , возникло отчуждение.

«Я ничего не могла поделать, если Кейт решила принять мою сторону, — сказала себе Грейс. — Она была моей подругой».

«И вот наконец последнее и самое гнусное предательство! Она выставила нас, свою семью, на посмешище », — заявила Робина Сэнди Лодж-Арчер.

— Но ведь ты действительно очень зло подшутила над бедной Робиной. — Миссис Шилд не смогла скрыть довольной ухмылки. — Даже странно, что такая серьезная особа, как ты, обладает прекрасным чувством юмора. Иногда, впрочем, его проявления были чрезмерными, я бы сказала.

— Разве она не заслужила этого?

«Ее заботила только собственная работа, ее так называемое творчество, она совершенно не уделяла внимания карьере мужа, равно как и общине, в которой они жили. Она никогда не принимала участия ни в одной благотворительной акции». Сэнди Лодж-Арчер присовокупила собственный комментарий: «Разумеется, все мы помним слова Грейс о том, что «ради настоящей фотографии можно пожертвовать дюжиной старушек». И мы видим, как на протяжении многих лет она цинично превыше всего ставит свою карьеру. Кульминацией ее стала серия исключительно конъюнктурных снимков, которые принесли ей престижную премию Юнибанка и одновременно навлекли на нее проклятие Церкви и нашей газеты» . Грейс глубоко вздохнула и досчитала до десяти, глядя в эркерное окно на грязный луг внизу.

— По крайней мере, она не испытывает ко мне жалости, — пробормотала она. — Нет, правда, все не так уж плохо. — Она вновь взяла газету в руки, чтобы дочитать последний абзац. «Одинокая затворница, карьера и личная жизнь которой пошли прахом, Грейс Шилд дорого заплатила за свои ошибки ».

Грейс обхватила голову руками. Она не подняла взгляд, даже когда почувствовала, что у нее отбирают газету. «Я не буду плакать, — повторяла она про себя. — Я не из тех, кто дает волю слезам». В любом случае, она не хотела давать миссис Шилд лишний повод волноваться, что могло плохо сказаться на ее здоровье.

— Не обращай внимания, дорогая. — Голос миссис Шилд звучал непривычно тихо и мягко. — В самом деле, все это не стоит выеденного яйца. Людям свойственно высказывать самые невероятные вещи, которых они на самом деле не имеют в виду, если видят, что их слушают. Я всегда считала, что журналисты обладают неким высшим даром — умением слушать с таким видом, будто им не все равно, о чем идет речь.

Грейс подняла голову. Она улыбалась, но в ее глазах затаилась безнадежность, а плечи безвольно поникли.

— Я знаю. И мне на самом деле плевать, что думают обо мне остальные. Или кажется, что плевать. Прислушивайся к мнению посторонних, и ты никогда не станешь сама собой, а превратишься во флюгер, реагирующий на то, куда дует ветер. Я не выношу жалости и не могу не думать о том… знаешь, Эви, наверное, ты права… я не могу не думать о том, что в их рассуждениях есть рациональное зерно.