Марика Коббольд - Мгновения жизни

Грейс натянуто улыбнулась.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против, Ной, что я привела с собой собственный хор из древнегреческой трагедии.

— Знаете, миссис Шилд, — любезно заметил Ной, включая электрический чайник, — вы правы: Грейс совершенно не изменилась. Она все так же груба. Кофе, миссис Шилд? Грейс?

— Большое спасибо, я предпочла бы чай, если можно, — отозвалась Грейс.

Для такого крупного мужчины Ной двигался на удивление легко: сновал по кухне, наливая в чайник воды, откупоривая бутылку с молоком и выставляя на стол чашки с блюдцами.

— Меня вполне устроит и кружка, — заметила Грейс.

— К сожалению, кружек не держим.

— Ну, а ты как поживаешь, Ной? — поинтересовалась миссис Шилд. — Женился?

— Нет.

— Возможно, для мужчины это нормально. Время на вашей стороне. Грейс, конечно, поступила по-своему и бездарно растратила себя на единственного мужчину, который даже не пожелал жениться на ней, и я не имею в виду ее мужа. Нет, я говорю об этом американце Паттерсоне. И вот, пожалуйста, ей уже сорок, а семьи как не было, так и нет.

— Большое тебе спасибо, Эви, — язвительно проговорила Грейс. Она повернулась к Ною: — Когда речь заходит об информации, Эви превращается в коммунистку, она полностью отвергает право на частную жизнь.

Миссис Шилд великолепным образом проигнорировала ее.

— Шесть лет, для женщины это долгий срок, если она хочет обзавестись семьей.

— Подожди, пока мы вернемся домой, — многозначительно пообещала Грейс, отчего миссис Шилд восхищенно захихикала.

— Он умер, — сообщила Грейс Ною. — Я всегда считала это уважительной причиной.

— Дело было совсем не в этом, тебе прекрасно известно. — Миссис Шилд перенесла все внимание на Ноя. — Ну, так скажи мне, почему ты не женился?

— Боюсь, в этом отношении я похож на Грейс: я теряю людей.

Миссис Шилд насторожилась — как собака, которой вот-вот дадут сахарную косточку, но если Ной и собирался дальше распространяться на эту тему, то Грейс остановила его:

— Я счастлива встретиться с тобой после стольких лет и все такое прочее, но, как тебе, вероятно, уже объяснила Эви, я хотела попросить кое о чем. На днях мне в руки попала одна картина, и я буквально влюбилась в нее. В таких вещах я немного разбираюсь и должна сказать, что это настоящее произведение искусства, тем не менее, мне никогда не доводилось слышать об этом художнике. Я просмотрела все свои справочники, искала в Интернете, но не нашла абсолютно ничего — ах да, если не считать одного чудака из Милуоки, который вырезает из кости фигурки животных. Вообще-то я собиралась отвезти картину в Челси и пройтись с ней по художественным салонам, но тут как раз с Эви случилось несчастье.

Следующие несколько минут разговор шел только о падении миссис Шилд и о бессонной ночи, которую она провела, страдая от боли, но затем Грейс удалось вернуть разговор в прежнее русло, к своей картине.

— Я подумала, что тебе может быть известно что-нибудь, ведь ты проявляешь такой интерес к наследию своего дедушки. Картина датирована 1932 годом и подписана «Нортбурн-хаус». Я узнаю на ней сад и кусочек дома, там, правда, есть море и буковое дерево, но ошибиться невозможно. Странно, что художник пририсовал море, но, собственно, в картине это не главное. Меня очень интересует, почему нет никакой информации о художнике. Не может же быть такого, что он написал только эту единственную картину!

— Может статься, его знала твоя бабушка? — Голос миссис Шилд заставил их обернуться и взглянуть на нее.

Ной взъерошил пятерней волосы, отчего те встопорщились, как иглы у ежа, и сказал:

— Возможно, и знала, но проблема в том, что бабушка ни на что не обращала внимания. Она жила в собственном мире. Разумеется, я ее очень люблю, но если и был человек в нашей семье, полностью посвятивший себя повседневным мелочам, то это моя бабуля. Не могу припомнить, чтобы она проявляла хоть какой-то интерес к работам деда.

Написать биографию деда сподвигла Ноя его тетка Лилиан. Она вела переговоры с сыном Дональда Аргилла, старого агента Артура, об организации ретроспективной выставки. Тогда-то у нее и родилась мысль написать книгу. Следующей блестящей идеей, осенившей Лилиан, было решение обратиться за помощью к племяннику в Канаде. Ной был самой подходящей кандидатурой для такой работы.

— Люди считают, что, раз ты занимаешься журналистикой, чтобы заработать на хлеб, то тебе ничего не стоит накропать что-нибудь в этом духе. Мне пришлось взять двухмесячный отпуск за свой счет, чтобы приступить к исследованиям. А она, естественно, решила, что в миссии без нее не обойтись, и упорхнула обратно в свою Танзанию, бросив всю работу на меня.