Марика Коббольд - Мгновения жизни

В комнате Финна стояла вонь от пуканья и грязных носков. Он спал лицом вниз, одеяло и простыня сбились в ногах постели. Она подошла к нему и сильно потрясла.

— Пятачок, просыпайся.

— Что? — Волосы на голове у Финна торчали в разные стороны, он судорожно тер глаза. — Что тебе нужно?

— Пятачок, я умру?

Он включил ночник у кровати.

— Да.

Грейс зарыдала навзрыд.

— Не будь дурой. Все умрут, — заявил Финн.

— Но я умру прямо сейчас , — сквозь слезы простонала Грейс.

— Не умрешь.

— А вот и умру.

— Нет.

Грейс широко открыла глаза, кулачком вытирая слезы.

— Нет?

— Какая же ты дура. С чего бы тебе умирать? С тобой все в порядке.

— Правда?

— Правда. Если не считать того, что ты типичное надоедливое отродье, но это не смертельно.

— Что?

— В общем, ты не умираешь. А теперь проваливай к себе и ложись спать.

— Поклянись, что со мной все в порядке!

— Дай мне на весь завтрашний день свой фотоаппарат, тогда поклянусь.

— Нет.

— Тогда и я не буду клясться.

— Нет, будешь. Поклянись, что я не умираю.

— А ты дашь мне завтра фотоаппарат.

— Ладно, дам.

— Ты не умираешь, глухая тетеря. Клянусь.

Грейс вернулась к себе в комнату, но заснуть не могла и лежала с открытыми глазами. Она не доверяла Финну. Его собственный фотоаппарат сломался, едва только начались каникулы, и весь день он приставал к ней с просьбами дать ему фотокамеру для какого-то эксперимента. Так что он мог сказать, что она не умирает, только ради того, чтобы завладеть ее собственностью. Она вытащила фотоаппарат из картонной коробки и повертела в руках. Она сделала целых два снимка праздничного пирога, правда, ей помогали. Бабушка не преминула заметить, что маленькая Патриция, получившая фотоаппарат только в десять лет, уже делала замечательные снимки в совсем еще юном возрасте.

Грейс сидела на кровати, включив свет в комнате, и возилась с заряженным фотоаппаратом, когда снизу до нее донеслись рассерженные голоса. Вместо того чтобы сунуть голову под подушку и приглушить шум, она вышла из комнаты и спустилась вниз, привлеченная успокаивающими звуками: ее родители перебрасывались словами .

Она стояла в дверях, одетая в праздничную пижаму, по-прежнему держа в руках фотоаппарат. Родители не заметили ее присутствия.

— Я же сказал тебе, что это ничего не значит, — говорил отец. Он произнес эти слова тем самым усталым голосом, который появлялся у него, когда его вынуждали снова и снова повторять одно и то же. — А ты сказала, что простила меня. Мы начнем все сначала, вот что ты сказала. Но тебя хватило всего на один день.

— Я старалась, ты… ты, свинья. — Голос Мойры звучал негромко и спокойно. — Господь свидетель, я старалась. — На ней по-прежнему было то самое красивое платье.

Темные волосы падали Габриэлю на лоб. Грейс испытала прилив гордости, такими красивыми они выглядели. Больше ни у кого из детей не было таких молодых и таких красивых родителей. Но они не плакали, не скорбели, не планировали похороны, они были сердитыми и раздраженными. Грейс ощутила, как ее охватывает теплое чувство. Она подняла фотоаппарат на уровень глаз и нажала на спуск в тот самый миг, когда мать замахнулась на отца. Сработала вспышка, и они оба изумленно повернулись к дверям.

— Грейс, ты почему не спишь? — взорвалась Мойра. — Немедленно марш в постель. И убери свой фотоаппарат.

Грейс, довольная и счастливая, поплелась обратно в спальню. Пятачок не солгал. В награду он до конца отщелкал остававшуюся в камере пленку, и Габриэль отнес ее на проявку. Все три снимка, сделанные Грейс, оказались очень удачными. Она подняла фотографию родителей над головой, чтобы все могли ее увидеть. Она так гордилась собой.

— Смотрите, — сказала она, — я справилась без посторонней помощи.

НЕЛЛ ГОРДОН: После того как ее мать погибла в автокатастрофе, Шилд вместе со своей семьей вернулась в Англию. Когда ей исполнилось десять, отец женился второй раз, и семейство обосновалось в деревушке Хоум Каунтиз, неподалеку от Нортбурна.

Грейс и Ной Блэкстафф сидели, поджав ноги по-турецки, на коврике перед камином в доме дедушки и бабушки Ноя и играли в «монополию». Ной был «банкиром». Вообще-то Грейс должна была находиться дома, но, возвращаясь из школы, она приостановилась перед своим домом и посмотрела через окно на миссис Шилд, которая как раз доставала из духовки противень с печеньем. На ней были длинные до локтей рукавички, поскольку она так часто обжигалась, что это уже начинало всех немного раздражать. В гостиной расселись дамы, ожидая угощения. Грейс заметила бедняжку Марджори, миссис Дели и еще двоих. Все подруги миссис Шилд были очень добры к Грейс.