Ги Раше - Повелитель змей

— Не сумеет. Каким бы умелым он ни был, он опоздает. Или вовсе не придет, потому что надежды нет. Но Уаджет с тобой, потому что после моего деда, ставшего моим учителем, я — единственный человек, который может спасти твою дочь.

Произнеся эти слова, Хети взял свой нож, открыл рану, чтобы вытекло как можно больше крови, и высосал яд. Он действовал быстро и осторожно и не забыл призвать в помощницы Изиду. Потом он обратился к мужчине, который приходился девушке отцом:

— Далеко ли твой дом?

— Нет, рядом. Я — хозяин этого виноградника.

— Возьми дочь на руки и как можно быстрее перенеси ее на постель, в прохладу дома. Я пойду с тобой.

С тех пор как Хети надел набедренную повязку, символизировавшую переход в мир взрослых, он завел привычку повязывать на талию кожаный пояс, к которому прикрепил небольшой мешочек с противоядиями собственного приготовления и все необходимое для приготовления снадобий, вызывающих рвоту и гасящих жар в крови, возникающий при попадании в организм яда. Как только девушку уложили на постель из листьев и бараньих шкур, он приготовил теплый компресс и рвотное питье. Они оказали свое благотворное воздействие: солнце не успело скрыться за горизонтом, как девушка села на своем ложе и сказала, что чувствует себя лучше. Жгучая боль в ноге исчезла.

Хети оказали такие почести, словно он был лучшим в мире лекарем и чародеем. Отец девушки по имени Сенусрет пригласил молодого человека отдохнуть несколько дней в его доме — попробовать выдержанного вина, а если повезет, то и молодого. Хети ничуть не удивился, услышав, что виноградарь носит имя великих фараонов. В этом и только в этом сходны древние египтяне с мусульманами, которые по прошествии веков обосновались на египетской земле: приверженцы ислама тоже соревнуются в оригинальности, называя сыновей Мохаммедами, Омарами и Али, которые, в порядке перечисления, являлись: первый — основателем их религии, второй — другом основателя, ставшим впоследствии халифом, третий — зятем основателя религии, обожаемым шиитами. Египтяне в древности тоже давали своим детям имена почитаемых божеств и славных царей, надеясь, что это имя послужит ребенку оберегом.

На приглашение Сенусрета Хети ответил согласием, и не только из вежливости — ему хотелось удостовериться, что девушка выздоравливает и с ней все хорошо. И вот на протяжении нескольких дней Хети ухаживал за Неферуджет (так звали дочь виноградаря), ставил ей компрессы и готовил лекарства. Сенусрет рассказал Хети, который и сам это знал, что змеи часто прячутся в теплой земле у самой лозы, поэтому случаи нападения на босоногих сборщиков урожая — дело нередкое.

Хети жил в доме Сенусрета, у которого была супруга, четверо детей, двое — Неферуджет и ее брат (тот самый, который побежал в деревню за лекарем и вернулся через час), жили с родителями, а еще два брата со своими семьями жили по соседству.

Молодого Повелителя змей в семье Сенусрета, да и во всей маленькой деревушке приняли так тепло, что он позабыл о беге времени. Вместе со всеми он собирал виноград, а потом давил из него сок. Для этого спелые грозди складывали в большие чаны из обожженной глины с небольшим отверстием в дне. Потом желающие, преимущественно подростки и молодежь, для которых происходящее было веселой игрой, ополоснув ноги, влезали в емкости с виноградом и принимались танцевать, подпрыгивая и стараясь опуститься с силой. Женщины собирали вытекающий сок в бурдюки, а потом переливали его в большие глиняные сосуды, в которых ему предстояло бродить.

Целый день все жители деревни провели за работой, и никто ни разу не отошел, чтобы поесть, только пили вдоволь воды и виноградного сока. С наступлением вечера все расселись в кружок на расстеленные циновки, чтобы отведать праздничной пищи — гусятины и утятины, свинины и баранины. Началось пиршество с обильного возлияния — подавали прошлогоднее вино.

В этот вечер Сенусрет, выливая из кувшина последние капли вина, щелкнул языком и сказал:

— А этого вина проклятые ааму уж точно не получат!

Хети провел в деревне десять дней, но до этого момента никто и не вспоминал о пришедших из Ханаана дикарях. Сделав вид, что слова гостеприимного хозяина его удивили, он спросил о причине неприязни к ааму.

— Значит, ты не знаешь, что творят эти потомки Сета? Я расскажу тебе, — ответил Сенусрет. — В дни моей юности, когда эта чума еще не пустила корни в нашей земле, писцы его величества брали подать вином. Но они действовали по правилам и знали, сколько нужно взять, а сколько — оставить. Положенное правителю они забирали, но никогда не стремились обобрать нас до нитки. Но с недавних пор, в течение нескольких разливов, закон вершат ааму, потому что номарх этой провинции лижет им ноги. Они приходят, когда виноград уже собран, а его сок успел стать вином, и забирают все, что найдут в доме. Они не умеют ни читать, ни писать, и с трудом понимают наш язык. Наши законы они не соблюдают и забирают все, что находят ценного. Конечно, мы научились хитрить: два года нас грабили, но на третий мы спрятали большую часть сосудов с вином в прохладных пещерах, которых множество в соседних холмах. В первый раз они пришли в ярость и даже избили нас, но мы поклялись именем Маат, что урожай был плохой, потому что виноград съели птицы. Быть может, ты поставишь нам в упрек то, что мы призвали в свидетели богиню справедливости, но при этих дикарях, враждебно относящимся к нашим богам, мы упоминаем Маат, не боясь вызвать ее гнев. Мы им сказали, что до недавних пор к нам приходили писцы его величества, которые знали меру и не брали сверх положенного с каждого урожая, плохого или хорошего. Похоже, ааму нам поверили, но все же увезли все емкости с соком, которые только нашли в домах, и большую часть нашей домашней птицы. На наше счастье свиней они не тронули, потому что испытывают к ним отвращение — мол, у них раздвоенные копыта.