Ги Раше - Месть Гора

Посланник, прибывший из храма Змеи, пал перед ним ниц, как того требовал этикет от египтянина, пожелавшего заговорить со своим царем — воплощением божества на земле. Хети торопливо приказал ему встать и спросил, какие новости он принес.

— Мой господин, — сказал ему посланник, — господин Хентекечу отправил меня к твоему величеству, чтобы засвидетельствовать тебе свое почтение. Он обрадовался, узнав о твоей победе над этим Сетом, и принес жертву богам. Он просит твое величество навестить его в храме Змеи. Он знает, что это ему, твоему слуге, надлежит приехать к тебе, но он не может покинуть храм. Поэтому он просит, чтобы не его, но храм ты удостоил милости своим посещением.

Хети, характер которого не испортило пребывание на верхней ступени общественной лестницы, попросил передать первому жрецу, что это он, царь, просит удостоить его чести быть принятым в храме. И приедет он очень скоро, но не как Хиан Сеусеренре (это имя Хети получил во время коронации), властелин Двух Земель, обладатель двойной короны, но как Хети, Повелитель змей.

Хети выждал два дня, чтобы посланник успел вернуться в храм и предупредить Хентекечу о его скором прибытии. О том, что покидает дворец, Хети сообщил Яве и Житрану, которого назначил своим тьяти, или главой правительства. Зилпа же стал главнокомандующим его армии. С рассветом он вышел из дворца, и ни одна живая душа его не видела. Он снова надел узкую набедренную повязку, оставляющую ноги открытыми и не сковывающую движений, справедливо полагая, что длинная повязка египетского вельможи, как и гиксосская туника, будут мешать ему бежать. Как и во времена юности, собираясь в долгий путь, он сложил в мешок финики, лепешки и бурдючок с водой и закинул его на плечо. Он не забыл также забросить за спину свой меч со стальным клинком, для которого по его заказу недавно изготовили ножны из толстой кожи.

Не узнанный никем, шел он по пустыне и мимо полей, на которых работали крестьяне. В его сердце при виде чудес живой природы оживали чувства, испытанные в юности, и он был этому рад. Ведь они позволяли ему забыть о заботах и обязанностях царя, очень часто казавшихся ему слишком обременительными, так же как двойная корона казалась чересчур тяжелой. Хети не чувствовал усталости и шел так быстро, что появился у ворот храма через несколько часов после возвращения посланника. Поэтому Хентекечу удивился, когда к нему пришли с сообщением, что у входа в святилище стоит египтянин, который назвался Хети и хочет увидеть первого жреца. Конечно же, Хентекечу понял, кто этот человек. Он был восхищен тем, что, став могущественным монархом, Хети не счел для себя унизительным прийти, когда его об этом просит жрец погребального храма, в котором покоятся останки великого царя.

Увидев Хети, он, повинуясь душевному порыву, опустился на колени. Еще немного, и он бы ударился о пол лбом, но Хети поторопился поднять его и поприветствовать.

— Господин мой Хети, — заговорил жрец, — твое величество оказало своему слуге великую честь, согласившись прийти сюда. Ты, должно быть, уже знаешь, что этот храм был очагом сопротивления воле ааму и гиксосов, желавших навязать нам свое господство. Теперь, когда новым сувереном этой страны стал не только египтянин, сын Черной Земли, но и благородный, мудрый и отважный воин, твое величество может быть уверен в нашей преданности и готовности применять тебе во благо наши умения и знания.

— Хентекечу, — отвечал ему Хети, — мне приятно это слышать, но все же мне есть в чем упрекнуть твоих людей. Почему, верша справедливый суд над Зерахом в Аварисе, они не пощадили его семью, ведь женщины и дети не виноваты в его злодеяниях?

— Да простит меня твое величество, но мы думаем, что часть вины лежит и на них. Мы знаем, что и жена, и сын, и невестка поддерживали его и помогали ему. Они виновны и в мучениях Несрет, матери твоей супруги, и в страданиях, которые выпали на долю самой Исет. Они заслужили кару, их постигшую.

— Хентекечу, твои слова меня удивляют. Откуда ты все это знаешь?

— Я узнал об этом от Исет. Следуй за мной…

Он увлек Хети за собой в лабиринт коридоров и вскоре остановился перед дверью. Открыв ее, он предложил Хети войти, но сам входить не торопился.

В глубине комнаты, освещенная дневным светом, падавшим сквозь прорезанное высоко в стене окно, стояла женщина средних лет, все еще очень красивая, а рядом с ней — высокий юноша.

— Исет! — воскликнул Хети, не веря своим глазам.