А Дэвис - Мужчина нарасхват

О Боже! Неужели это говорил Эд Уоррик? А ведь точно в цель угодил, бродяга, ни в бровь, а в глаз - прямо по безмерному самолюбию прокурора. Маленький головастик раздулся как жаба.

- А - а... - Он не мог продолжать. Эд просто лишил его дара речи. Мы ждали. - Очень хорошо, мистер Рэм, - наконец произнес он своим естественным голосом, - и вы тоже, мисс Стил, расскажите вашу версию, как считаете нужным. Только придерживайтесь фактов и ничего не опускайте.

Итак, я рассказал ему обо всем, что случилось, с той минуты, как нашел Франс под дождем прошлой ночью, до того момента, когда его люди привезли нас сюда. Лишь однажды я покривил душой, когда не стал раскрывать ему настоящее имя Франс. К тому времени, когда я кончил, Эд вышел из комнаты, возможно, чтобы не смущать окружного прокурора, когда тому придется извиниться за свое грубое поведение.

- И это все? - спросил окружной прокурор. - Это все, мисс Стил?

- Да, сэр. Это все. Теперь мы можем идти?

Он не произнес ни слова, пока мы не подошли к двери.

- Э... не совсем. - И я понял по его тону, что он играл с нами в кошки-мышки.

- Хенсон! - рявкнул он. - Те два ордера о безнравственном поведении... Они уже готовы мне на подпись?

- Да, сэр. Вот они. - Подхалим Хенсон шагнул вперед и положил на стол два документа перед своим властелином.

- Это не совсем в ведении моего департамента, мистер Рэм, промурлыкал окружной прокурор с еле сдерживаемой радостью, - но если возникнут какие-нибудь вопросы насчет их законности, я предъявлю акт о своих правах на личный гражданский арест. Тот факт, что я не выдвигаю обвинения по четырем убийствам, вовсе не означает, что я намерен пренебречь своим моральным долгом гражданина. - Ханжа, кусок дерьма. - Молодая ... э... леди должна отправиться в исправительную колонию для распущенных подростков, а вы, - и тут его физиономия опять стала приобретать цвет гнилого баклажана, - вы, негодяй, отправитесь сначала в камеру, а оттуда в тюрьму на долгое, долгое время. - Он явно торжествовал в эту минуту. Упивался своей победой. - К тому времени, когда вы выйдете на свободу, злобно прошипел он, - у вас вырастет борода, длиннее, чем моя рука.

- Твоя мать, - сказал я ему тихо, - должно быть, обожает тебя. А теперь слушай меня, маленький розовый толстячок, и слушай внимательно. Если только меня упекут из-за этих ложных обвинениях, тебе лучше уехать на край света, когда я вернусь. Заруби это себе на носу. - Я смотрел ему прямо в глаза, говоря это, и его рожа побледнела. Тупица знал, что я имел в виду.

Франс положила свою ладонь на мою руку и сказала:

- Мы сделали все, что могли, Джокко, рассказав всю правду. Если он арестует нас сейчас и не сможет предъявить достаточно обоснованных обвинений, разве его не должны привлечь за ложный арест? Он ведь признал, что не в его юрисдикции арестовать нас, а делает он это лишь как частное лицо. Если он не прав, что ему за это будет?

- Как ты сказала, котенок, он подведет себя под обвинение в ложном аресте... среди прочих.

Чем больше времени я проводил с этой девушкой, тем в большее изумление она меня приводила.

- Ты уверен?

- Я не юрист. Посмотрим, хватит ли у него смелости самому ответить на этот вопрос.

- Не беспокойтесь, мистер Рэм. Я в два счета докажу, что вы виновны. Ваша репутация ловеласа и повесы слишком хорошо известна. Если дело сводится к тому, кому больше поверят, мне или вам, конечно, поверят мне.

Франс медленно переступила своими босыми ногами и встала около стола напротив прокурора. Так же медленно она опустила ладони на стол и подалась вперед, так что её лицо оказалось лишь в дюйме от его.

- Тогда я не советую вам подписывать эти бумаги, мистер окружной прокурор. Я вам не советую, - сказала она мягко, даже нежно, но с такой решимостью, что голос её достиг отдаленных уголков комнаты.

Он воззрился на неё с удивлением.

- Ну, начинайте, - поддразнивала она его, - возьмите ручку и подпишите их. У вас не хватает смелости. Вы ещё большее ничтожество внутри, чем снаружи. Вы дешевый, обрюзгший, тщеславный, чванливый и трусливый импотент, у которого не хватает смелости быть верным себе до конца. Валяйте подмахните эти бумажки.

Даже в такой критической ситуации я не мог не улыбнуться, когда увидел, как в очередной раз меняется цвет его физиономии. Он бросал ручку три раза, прежде чем поставил свою подпись на обоих документах, затем швырнул ручку почти через всю комнату.

- Арестуйте их! - заорал он. - Немедленно! Уведите их в тюрьму и заприте по отдельности.