А Дэвис - Мужчина нарасхват

- Как тебя зовут? - спросила она. - Мне только сейчас пришло в голову, что я провела ночь с тобой в постели, голая, и даже не знаю, как тебя зовут.

- Рэм, - ответил я. - Джокко Рэм.

- Рэм, - повторила она, перекатывая мое имя во рту, как будто пробуя его на вкус.

- А тебя? - поинтересовался я.

- Я такая голодная, что, кажется, могу съесть полдюжины яиц, - был её ответ.

Итак, она не хочет назваться, подумал я. И что из этого? Мне это не понравилось, но если она хотела поступать таким образом, в конце концов, это её дело.

Должно быть девчонка заметила, что я разочарован, потому что встала, быстро обошла вокруг стола и остановилась около меня.

- Извини, - сказала она мягко. - Правда, мне очень жаль. Я не хотела тебя обидеть, особенно после всего, что ты сделал для меня.

- Ерунда! - отмахнулся я. - Твое имя это твое личное дело, а то, что я сделал для тебя, я бы сделал для любого человека. Иди туда и садись. - Я показал ей рукой на стул. - Как только немного поешь, сразу почувствуешь себя гораздо лучше.

Мы почти закончили завтракать, когда она подняла глаза от тарелки и сказала:

- Меня зовут Франс Лоран.

Я спокойно посмотрел на нее, держа в руке чашку кофе, подумав, не заметила ли она по моему лицу, что я слегка потрясен. Разумеется, я знал это имя. Только немногие не слышали его, или, по-крайней мере, не читали о нем в газетах время от времени. Франс Лоран - капризное дитя давно расторгнутого брака американки и француза, двух знаменитых биржевых мультимиллионеров, - которая и сама, достигнув совершеннолетия, станет миллионершей. С тех пор, как она стала достаточно взрослой для того, чтобы сбежать из дома в первый раз, все бульварные газеты и воскресные приложения солидной прессы наперебой обсуждали её дальнейшую судьбу. Однако раньше, исчезнув, она затем неизменно возвращалась домой целой и невредимой, но прошлой ночью я подобрал её жестоко избитой на пустынной улице и поэтому удивился, почему привычные обстоятельства так изменились.

- Итак, ты Франс Лоран, - сказал я спокойно.

- Ты не удивлен? - Она положила ладони на стол по сторонам от тарелки и таращилась на меня своими темно-синими глазищами.

- А что? Я должен быть удивлен? - Я не знал, что она имела в виду. С моей профессией мне часто приходилось удивляться.

- Но я Франс Лоран! - воскликнула она, теперь сама удивляясь моей реакции.

- Ты уже сказала мне об этом, - ответил я, отпивая кофе из чашки. Как я должен реагировать на то, что ты Франс Лоран - как дикий индеец? Ты хочешь, чтобы я вскочил и исполнил танец живота?

- О, - произнесла она тоном маленькой обиженной девочки. Затем добавила: - Прошлой ночью я сказала тебе, что ты жестокий. Я не знала, что ты не способен на нормальные чувства. Я слышала твой дикий смех, когда ты избивал того парня под дождем. У меня от всего увиденного мурашки поползли по коже.

Я ничего не ответил и мы молча продолжили наш завтрак. Когда она предложила убрать со стола, я не стал возражать. Я включил проигрыватель и поставил пластинку с музыкой Монтавани; когда закончилась мелодия песни "Гринсливз" и началась новая, зазвонил телефон. Я ждал звонка и почувствовал облегчение, услышав его, радуясь, что нас прервали.

- Это замок из слоновой кости Изекайла Обади Рэма? - торжественно, но насмешливо спросил голос на другом конце провода. Я узнал голос нахала. Это был капитан полиции Эд Уоррик, мой лучший друг.

- Катись к черту, - прорычал я добродушно.

Эд был единственным человеком в мире, кроме Старика, который знал, что мое настояшее имя - имя, данное мне при рождении - было не Джокко. Я заменил на Джокко свое имя Изекайл Обади, когда пошел в армию - просто потому, что моим настоящим именем можно было сломать язык.

- Где тебя носило этой ночью, Джокко? - На этот раз его голос был более серьезным. Мы с Эдом выросли вместе, вместе ходили в школу, служили в одной воинской части и были ближе, чем братья.

- Почему ты спрашиваешь?

- Ты не знаешь, почему?

- Откуда я должен знать?

- У тебя будут неприятности, Джокко. На этот раз тебе не отвертеться. Твои приемы слишком хорошо известны окружному прокурору.

- Не говори мне об окружном прокуроре, - ответил я, пытаясь выиграть время, чтобы придумать что-нибудь. - Меня мутит от него. Кроме того, я даже понятия не имею, о чем ты говоришь.

- Джокко, это серьезно. - По его тону я понял, что Эд знал, о чем говорит.

- О'кей, Эд. Насколько серьезно?

- Ты пускал в ход нож и карабин прошлой ночью?

- Да. Я был вынужден. Очевидно, ты тоже так думаешь, иначе не стал бы звонить мне в такой ранний час. Давай прекратим играть друг с другом в кошки-мышки и спокойно поговорим о деле.