Владимир Андреев - Зита и Гита

«Если не грех соединение глаза с образом, уха со звуком, то разве грех соединение тела мужчины с телом женщины?»

Тропическая жара доставляет индийцам много неприятностей, но особенно — европейцам.

«Индийское солнце действует на европейца гибельно», — писал князь А.Салтыков. Но все же тропическое солнце — благодетель. Разве не оно в бурном слиянии с тропическими дождями позволяет крестьянину собирать по два и три урожая в год, а чайный лист — свыше шестнадцати раз. И не зря одна из молитв индийцев начинается со слов: «Сурья, намаскар!» — «Здравствуй, солнце!»

До живительного муссона оставалось не более полумесяца.

Первый раскаленный луч солнца, блеснув, как стрела, выпущенная из пенджабского лука, упал на набережную и яркой полосой задрожал на невысоком мраморном столе, за которым Бадринатх читал свежий номер «Хиндустан таймс». Он отложил газету и погрузился в размышления:

«Конечно, за последние годы я отошел от дел, доверяя администраторам и директорам все управление недвижимостью и двумя текстильными фабриками, маслоперерабатывающим заводом, плантациями арахиса, рапса и хлопчатника… Да, пусть-ка теперь мои зятья вникнут во все эти дела…»

С минуты на минуту все они должны были собраться в холле и в присутствии Гупты рассмотреть протоколы отчетов и ревизий.

— Господин, чай готов, — сказал Раму, подходя к нему с букетом прекрасных, только что срезанных роз.

— Отлично, Раму! — с улыбкой ответил Бадринатх.

Раму удалился легкой и бесшумной походкой.

Рави и Рака в светлых ширвани стояли на террасе, поджидая Гупту.

— Дорогой мой Рака, я прошу меня простить, но можно дать тебе один совет?

— Конечно, Рави, ты теперь учитель в моей новой жизни.

— Я полагаю, что твое нынешнее положение обязывает тебя быть независимым.

— А я и так независимый.

— Да, конечно, но я имею в виду независимость материальную.

— Материальную?

— Да. То есть тебе нужно обладать своим личным капиталом и вкладывать его в дело, в производство. Пойми, Рака, никто тебе не скажет так по-дружески и бескорыстно, как я, твой свояк, брат и соратник.

— Спасибо тебе, Рави, друг мой! У меня не было никого на свете: ни матери, ни отца, ни брата, ни друга… А теперь у меня есть жена, ты, Гупта, господин Бадринатх… Я так счастлив, — и он сжал крепкую руку доктора повыше локтя.

Рави улыбнулся, и они помолчали некоторое время.

— Так вот, после сегодняшнего разговора о состоянии дел в поместьях и на предприятиях предков Зиты и Гиты ты, по своему вкусу, выбери отрасль, где бы ты, участвуя в процессах производства товара и его оборота, смог приобрести личный капитал.

— Я не знаю, как это делать! — растерялся Рака.

— А я как раз и подвожу тебя к главному, вернее, к первому шагу, который ты должен сделать. Во-первых, ты ознакомишься со всем хозяйством, а потом пойдешь учиться на какие-либо недолгосрочные курсы, обретешь опыт, — Рави расстегнул верхнюю пуговицу ширвани и с дружеским расположением посмотрел на Раку, который слушал его с большим интересом.

— Может быть, из тебя получится отличный хозяйственник, бизнесмен, наконец.

— Не знаю. Я всегда пел, танцевал, давал цирковые представления с Гитой, дрался, много читал, но никогда не занимался хозяйством. Вот бенгальцы, например, вообще презирают торговлю, бизнес…

— Однако в силу этого «презрения» всевозможные пройдохи и захватили все производство под свой контроль.

Рави заговорил более воодушевленно:

— Видишь ли, интеллигенция наша живет жизнью своей страны, своего народа, думает о развитии своей культуры. Может быть, и ты когда-нибудь пойдешь по этой стезе, кто знает? Но для начала, как я уже сказал, — Рави посмотрел на смущенного, с потупленным взором друга, — ты должен стать независимым экономически. Я — врач и должен лечить людей, у меня неплохое состояние, родители мои достаточно обеспечены…

— Говори, говори, Рави, я тебя слушаю, — попросил Рака, в то время как Рави, прервав свою речь, засмотрелся на невесть откуда появившегося тонкотелого лангура, ханумана — священную обезьяну, грызущую орех. Хануман, издав грубый гортанный звук, исчез в тенистых манговых ветвях.

— Крупный буржуа, — продолжал Рави, — как правило, оторван от национальной почвы и поглощен только бизнесом. Но я смею надеяться, что если ты станешь бизнесменом, то сделаешь это не только для себя, но и ради процветания нашей страны, будешь истинным радетелем за ее более достойную и счастливую участь.