Линда Миллер - Рыцари

Кенбрук не собирался объяснять очевидное: этот день целиком принадлежал Эдварду и другим новоиспеченным рыцарям. Он пригласил Мариетту посетить торжества в качестве почетной гостьи, но она только опустила свои густые ресницы и отрицательно покачала головой.

Ее постоянная робость и застенчивость иногда выводили Кенбрука из себя, - Чего ты хочешь? - спросил он прямо. Фабриана улыбнулась.

- Какую-нибудь безделушку для мадемуазель, чтобы она знала, что вы думаете и помните о ней. Ленточку или, может быть, пенни?

У Дэйна не было никаких ленточек, но в кармане у него был кошелек, из которого он покорно извлек требуемую монетку. Фабриана схватила пенни с его протянутой ладони и, сверкая глазами, спрятала в болтающийся на поясе мешочек.

Дэйн насмешливо кивнул. Оба они знали, что Мариётта никогда не увидит этой монетки, но Дэйн знал также, что эта мелкая монетка была необходимой платой за то, чтобы Фабриана оставила его в покое. Поэтому он решил заплатить. Первое же, что он сделает (ну, почти первое) после того, как они с Мариеттой поженятся, это отошлет Фабриану обратно во Францию.

- Леди Мариетта может присоединиться к нам на турнире, - сказал он. Фабриана кивнула и поспешила обратно к замку.

- Что за отвратительное создание, - сказал незаметно подошедший Гарет, напугав Дэйна своим внезапным появлением. - Зачем ты заплатил ей? Разве ты чем-то ей обязан?

Дэйн повернулся к старшему брату, недовольный его вопросом, но в тоже время радуясь его компании.

- Готов об заклад побиться, что ты, старина, полюбил сплетни, - ответил он, положив руку на плечо брата и ухмыльнувшись. - Я заплатил ей, чтобы она оставила меня в покое, и готов был бы заплатить вдвое больше, только и всего.

Гарет кивнул, а потом спросил:

- А где твоя первая жена?

Дэйн ответил, продолжая натянуто улыбаться, хотя это и было очень трудно:

- Леди Глориана куда-то убежала в компании Эдварда. И она сделала это добровольно, мне даже не пришлось платить ей. Скажи мне, Гарет, леди Элейна сегодня здесь» или ты привел свою любовницу?

- Боже милостивый! - воскликнул Гарет, покраснев и утирая лоб льняным платком. - Ты неисправим, негодник! Элейна не любит смотреть на состязания, она присоединится к нам позже, на вечерню или на ужин. А Аннабель, чтобы ты знал, достаточно тактична, чтобы не показываться со мной на людях. Она предлагает совсем другой род утешения.

Эти слова напомнили Дэйну о его собственных мучениях, касающихся того рода «утешения», о котором говорил Гарет, я он снова почувствовал тянущую боль в паху. Глориана была ему женой, но он не мог заняться с ней любовью. Мариетта тоже была недоступна, так как он не мог лишить девушку невинности, не женившись прежде на ней.

Конечно, он мог бы воспользоваться услугами одной из продажных женщин, пристававших к нему возле таверны, но подобные утехи давно уже опостылели ему.

- Что ж, завидую тебе, - признался Дэйн, получив в ответ понимающую усмешку. - Скажи мне, любезный братец, как это ты ухитряешься спать с одной женщиной, когда так любишь другую?

Улыбка Гарета погасла, а в глазах мелькнула боль. Дэйн пожалел о своих словах.

- Бывает время, - тоскливо проговорил Гарет, - когда одиночество становится невыносимым.

- Прости, - сказал искренне Дэйн. - Я не должен был.

Гарет усмехнулся.

- В наказание ты выпьешь пинту эля, - сказал он, хлопнув Дэйна по плечу. - Нет, две пинты. А Эдвард неплохо держался вчера ночью, соревнуясь с тобой и этой бездонной бочкой уэльсцем, не так ли?

- Да уж, - со смехом согласился Дэйн. - Иди, я сейчас догоню тебя.

Гарет кивнул и пошел к замку. Дэйн смотрел вслед своему брату, присоединившемуся к пестрой толпе, спешившей на турнир.

- Нравится? - спросила Глориана, когда Эдвард провел рукой по гладкой коже седла. Это и был подарок Глорианы. Они сидели в маленьком дворике рядом с ее комнатой. Стена желтых роз скрывала их от посторонних глаз, а в воздухе был разлит тонкий цветочный аромат.

Глаза Эдварда блестели, когда он поднял голову, чтобы поблагодарить Глориану.

- О, Глори, это самое лучшее на свете седло, которым когда-либо владел мужчина.

- Рыцарь, - поправила она. Хотя Глориана боялась за Эдварда, она в то же время страшно гордилась им, потому что, как никто другой, знала, какое у него честное сердце и благородная душа. - Сегодня тебе вручат коня, доспехи, меч, щит и копье. Но что же станет со стариной Одином?

Эдвард улыбнулся при упоминании о коне, на котором он еще мальчишкой учился ездить верхом. Он любил его так же, как и своего старого гончего пса.