Жанна Дубровская - Мечта андрогина (История любви - 2)

Миновав несколько кварталов, я вбежала в тёмную арку, прижалась спиной к холодной стене с выбоинами, опустилась на корточки и разрыдалась. Не знаю сколько это длилось, помню только, что ко мне подошла какая-то старушка, погладила по голове и пошла дальше.

На меня эта ласка подействовала странным образом: я успокоилась, но впала в состояние оцепенения. Я встала, достала из сумочки платок, вытерла глаза и собиралась выйти из арки, как вдруг раздался звук лязгающих тормозов, я увидела алый силуэт автомобиля, четыре кольца на бампере и потеряла сознание. Время от времени я приходила в себя, я помню, как меня укладывали на носилки, как везли в операционную, подозревая серьёзные последствия от аварии. Но всё более-менее обошлось. И на том спасибо.

* * *

"Больная Дубровская, к Вам посетитель", - голос медсестры был всё такой же металлический, без единой эмоции. Кто бы это мог быть? Неужели Артём Евгеньевич не сдержал обещания и всё рассказал Сергею?

В дверь постучали, я что-то промямлила в ответ. На пороге стоял незнакомец. Я с удивлением рассматривала гостя. Высокий, темноволосый, лицо бледное, узкое, костюм дорогой, насколько я могла судить. Вероятно от Армани: видела такие же в бутике на позапрошлой неделе. Что нужно этому пижону от контуженой хромоножки, коей я являлась в настоящий момент? Ответ я получила незамедлительно. - Здравствуйте, Жанна. Можете запустить в меня вон той ужасной вазой на Вашем столике, но я именно тот негодяй, благодаря которому Вы здесь. - Ну зачем же вазой. И потом, здесь очень мило. Только скучно. Никто, знаете ли, не приходит. Вы - первый. - Простите меня, Жанна. Я очень сожалею о случившемся. Если я в состоянии что-либо сделать для Вас - я готов, только скажите. - Поговорите со мной, а то я здесь совсем одичала. Медсестра ходит, точно немая, сегодня впервые услышала её голос. Приятный? - в глазах гостя сверкнуло лукавство. - Скажем так: полностью ей подходит.

Посетитель улыбнулся и присел на стул возле моей кровати. Затем он внимательно взглянул на меня и сказал: - А ведь я здесь уже был. Вы меня совсем не помните?

Надо сказать, что с его приходом, в моей памяти возникли какие-то размытые образы. Теперь они, наконец, приняли более отчётливые очертания, и я ответила вопросом на вопрос: - На Вас была белая рубашка? - Да, кажется, да. Точно да. Я тогда очень за Вас испугался, всё рвался в палату. Сначала меня не хотели пускать, но потом главврач сдался, и мне разрешили побыть с Вами недолго. Как Вы?

Пока он говорил, я изучала его лицо. Черты его, в целом гармоничные, были весьма выразительны, глаза, как мне показалось, смотрели на меня с симпатией и некоторым лукавством. "Приятный тип" - таков был мой вердикт.

Что я делаю здесь, почему я не дома? Мама, где ты, ты так мне нужна сейчас. Как мне одиноко, как больно. - Как мне одиноко, - невольно вырвалось у меня. - Неужели Вас никто не навещает? Родные, друзья, муж, - в его голосе зазвучали тёплые нотки.

Я заглянула в глаза незнакомца: они были большие, тёмные, точно августовское небо и какие-то добрые.

Иногда мы прячем истинные чувства глубоко внутрь себя и надеваем маску безразличия. Мы обманываем самих себя, обманываем окружающих, которым, в сущности, всё равно что у нас на сердце, но если вдруг в случайном человеке встречаем интерес к нашему горю или хотя бы его подобие, мы перестаём владеть собой, и тайное выходит на поверхность. Я никогда не была лихой комедианткой, и поэтому, едва я увидела отблеск своей боли в глазах незнакомца, как на глаза мои навернулись слёзы. Чтобы скрыть мимолётное проявление слабости, я решила отвлечь его внимание от своей персоны и переменила тему: - А ведь знаете, мы с Вами находимся в неравном положении. Вы знаете как меня зовут, а я до сих пор не знаю Вашего имени. - Простите, мне почему-то показалось, что я представился. Меня зовут Марк. Вы читаете Сэлинджера? - спросил незнакомец, увидев на прикроватной тумбочке карманный томик рассказов Дж. Сэлинджера на английском языке - сувенир, с которым я не расставалась. - Нет, к сожалению я не знаю языка, книга дорога мне просто как подарок.

Марк взял книгу, пролистал её, заглянул в содержание и предложил перевести на выбор один из рассказов. Предложение было странным, может быть поэтому я не задумываясь приняла его.

Первые пятнадцать минут повествования я безо всякого интереса следила за судьбой американцев Мюриэль и Симора, затем мысли вернули меня к печальной действительности, я снова вспомнила события последних дней и мне стало до крайней степени тоскливо и одиноко. С трудом выдержав последние минуты визита Марка, я, пожелав ему успехов в труде, приподнялась на подушках и выглянула в окно.