Джейн Фэвэр - Коршун и горлица

Она стояла и дрожала, сгорбившись, а глаза ее от шока сверкали.

- Не напрягайся, Сарита, расслабь тело.

Но она только посмотрела на него отсутствующим взором, после чего он взял у Лейлы полотенце и начал энергично растирать Сариту. Ощущение холода сменилось для нее ощущением тепла и она почувствовала себя как бы заново рожденной.

- Вот так-то лучше, - сказал Абул, - ну что, попробуй, скажи, что это не стоило того.

- Это было жестоко, - заявила Сарита, а вовсе не гармонично.

- Это из-за того, что ты противилась своим чувствам.

- А вы и вправду серьезно воспринимаете эти купания, - удивленно сказала она.

- Ты что, только сейчас это осознала? - Абул покачал головой. - Я думал, что сразу дал тебе это понять.

- Да, но все же я не понимала. Это выше моего понимания, - она пожала плечами. - Люди из моего племени не делают ничего ради самих себя... или.., или для того, чтобы создать гармонию внутри своего тела и разума.

- Наша цивилизация очень древняя, - сказал Абул, - и мы научились многому из того, что твой мир еще не знает.

- Возможно, у нас просто другие ценности, - рискнула сказать Сарита. Отчего-то ее покоробил этот безоговорочный критицизм.

Абул покачал головой, на губах появилась презрительная улыбка.

- Мы бы их так не назвали.

- Да, мы не думаем, что мужчине позволительно иметь столько жен, сколько он пожелает, - фыркнула она. - Мы считаем, что мужчина должен быть верен одной женщине и что она должна быть верна ему. Это для нас ценность.

Нисколько не смутившись, Абул расхохотался.

- Это не ценность. Это просто отрицание бесконечного разнообразия возможных между мужчиной и женщиной отношений. Разнообразие не исключает верности и обязательств.

Сарита вспыхнула:

- Ну раз мы покончили с купанием, я бы хотела вернуться в башню.

- О, но купание еще не кончено. Наоборот, мы только начали. - Он взял ее лицо в свои руки:

- Я сказал, что никакой дисгармонии не должно быть - разве ты забыла?

- Но я не критиковала ваш народ так, как вы - мой.

- Это не было критикой, я просто говорил о том, как все обстоит на самом деле.

Он взял ее за плечи. Она стояла так близко от него, что, если бы вздохнула глубже, то грудь ее коснулась бы его груди.

- Давай установим перемирие, - тихо сказал он. - Я больше не буду делать никаких сравнений.

- И бросать меня в холодную воду тоже не будешь? - голос ее был хрипловатым.

Абул покачал головой.

- Пойдем со мной.

Она пошла за ним и вскоре оказалась в маленькой комнате, где жар обжег ей легкие.

- Что это? - Заида положила на мраморные плиты свежие полотенца, а Лейла подложила дров в очаг, находящийся в углу. Потом обе женщины ушли.

- Здесь мы купаемся в паре, - сказал Абул, растянувшись на покрытой полотенцем скамье, - ляг и лежи неподвижно.

Сарита сделала, как он сказал. Ей было трудно дышать, она совсем изошла потом.

- Это должно быть приятным? - спросила она своего учителя.

- Это так и есть, если не разговариваешь и не шевелишься.

- Но я не могу нормально дышать.

Он вздохнул и поднял маленький колокольчик.

- Тогда иди с Лейлой.

- А вы не идете? - Она медленно села.

- Я привык к этой процедуре и гораздо более вынослив. Лейла приведет тебя назад, если ты захочешь, после того как охладит тебя.

Сарита и представить себе не могла, что когда-нибудь может захотеть вернуться в этот ад. Она пошла следом за Лейлой и когда, на этот раз служительница окатила ее ледяной водой, та показалась ей удивительно приятной. Лейла терла Сариту шершавыми варежками, а она поворачивалась под струей воды и мурлыкала от удовольствия.

За этим занятием ее и застал, вышедший из парной Абул. Она так напоминала в высшей степени довольную кошку, что он еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

- Со временем ты привыкнешь к жаре, - заметил он.

Сарита чуть было не сказала ему, что у нее не будет возможности привыкнуть к ней, но вовремя вспомнила, что должна производить впечатление человека, согласного с его эдиктом и более не планирующего отъезд.

Лейла, промокнувшая избыток влаги с ее кожи, приглашающе указала на дверь, ведущую в другую залу. Сарита последовала за ней, и, войдя в нее, издала крик радостного изумления.

Помещение наполнила приятная лютневая музыка, в которую вклинивался чистый голос флейты. Сначала Сарита не могла понять, откуда она исходит. В центре находилось четыре мраморных колонны, стены были выложены раскрашенными ляпис-лазурью изразцами. Лейла указала ей на мягкий диван, но Сарита заколебалась, все еще ища источник музыки.