Натали Фокс - Ты будешь страдать, дорогая

- И не подумаю, - он сжал еще сильнее. - Хочется почувствовать, как ты трепещешь в моих объятиях.

- Содрогаюсь, хочешь сказать, - сладким голоском отозвалась она. Реплика, казалось бы полная сарказма, была тем не менее сущей правдой. Каждый раз, когда Джемма вспоминала о том, что они сделали, об их любви, об их ласках, она содрогалась от смертельного ужаса.

Он отбросил ее руку, как будто та внезапно обожгла его.

- Ты всем этим наслаждаешься, не так ли?

- Солнцем, водой - да, от души.

- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, - съехидничал он. - Не смей играть со мной, Джемма. Меня это страшно злит.

- Прекрасно, я рада, что могу с такой легкостью вызывать твою ярость. Мне доставляет неописуемое удовольствие отплатить тебе за все то, что ты со мной сделал.

- Ты отказываешься с нами есть, ты нас избегаешь. Это совершеннейшее ребячество.

- Спорить не стану. Однако доживи я хоть до двухсот лет - мне все равно никогда не дорасти до размеров ребячества семейки де Навас.

- Ты нас уже переплюнула, радость моя. Даже Бьянка демонстрирует большую зрелость, чем ты сейчас.

- Рада за нее, - парировала Джемма. - Я-то всегда считала, что она достигла зрелости головастика! - Она пожала плечами. - Радуйтесь жизни в стоячей воде обоюдных эмоций.

- Радуемся, не сомневайся, - злобно произнес он. - Благодаря тебе Бьянка стала вдруг такой покладистой.

Джемма повернулась к нему спиной, успев на прощание бросить полный отвращения взгляд. Итак, тем самым "жеребцом-соблазнителем" оказалась в конце концов она... Фелипе вызвал ее сюда, чтобы показать Бьянке, чего она может лишиться. Неужто в этом была необходимость? Бьянка ведь и так без ума от своего кузена! Потуже запахнув халат, Джемма зашагала прочь от него. Плевать ей на все это, убеждала она себя, припустив бежать, как только оказалась вне поля его видимости. Она мчалась через кипарисовую аллею, вокруг виллы - в свое убежище, в студию. Все, все здесь друг друга стоят. Пусть они катятся к дьяволу.

Она встала под душ и поняла, что дрожит от гнева и горькой тоски. Как они дошли до такого? Ярость, обиды, оскорбления - и теперь их чувства разодраны в клочья. Ну почему Фелипе не может просто позволить ей спокойно закончить работу, а потом уехать навсегда?

Крик ужаса застыл в ее груди, когда чья-то рука внезапно отдернула занавес в душе. Даже если бы Фелипе, с ножом в руках, намеревался последовать примеру Нормана Бейтса из "Психопата" - и то ее испуг не был бы сильнее.

- Какого черта ты тут делаешь! Напугал меня до полусмерти, - хрипло выдавила она. Сейчас она не знала даже, что страшнее - перспектива смерти от кухонного ножа или мысль о том, что Фелипе протянет руку и дотронется до ее обнаженного тела.

Он протянул руку, завернул кран - и в студии внезапно наступила гробовая тишина. Прислонившись к кафельной стенке, Фелипе обратил пристальный, изучающий взгляд на ее мокрую обнаженную фигуру.

В черной глубине глаз она внезапно распознала огонек желания. Серебряный блеск, вспышка пламени - и Джемма поняла, зачем он здесь.

- Нет, Фелипе, - ее голос прозвучал едва слышным шелестом. Она дернулась к занавесу, вцепилась в него, натянула край на себя. Если Фелипе дотронется до нее, если он сейчас протянет руку и сорвет с нее занавес - она просто умрет!

- Нет, Фелипе, - насмешливым эхом отозвался он, устрашающе медленно поднимая руку, чтобы убрать с ее лба мокрую прядь. - Ты хочешь сказать "да", верно, querida?

О Боже, нет, она не хочет! Раньше, но не теперь, и никогда! Его пальцы смахнули капельки воды с ее щек. Медленные, чувственные прикосновения вызвали в ней жуткую панику. Даже учитывая то, что она знает, неужели она не в силах бороться с отчаянным желанием, которое он в ней вызывает? Возможно ли, чтобы даже теперь она хотела его, изнывала от тоски по его ласкам? От этих мыслей тошнота подступила к горлу. Ее мозг не справлялся с этим потрясением. Сама не своя от боли и шока, она беспомощным жестом подняла руку и сбросила его ладонь со своей щеки.

- Как легко мне удается вызывать в тебе желание, - насмешливо произнес он. - Ты изо всех сил пытаешься ненавидеть меня, но это невозможно. Я изо всех сил пытаюсь ненавидеть тебя, но это точно так же невозможно. Так в чем же дело, радость моя?

Джемма беспомощно покачала головой и опустила глаза. В этот миг она не знала абсолютно ничего, даже собственное имя вылетело у нее из головы. Она сходила с ума, теряла способность рассуждать, ее охватывало безумие.

Его рука снова поднялась к ее пылающим щекам, и Джемма яростным жестом схватила эту руку, отшвырнула от себя.