Бэтси Нант - Все реки текут - 2

— Да никуда ты не уйдешь, ты же здесь останешься, я же знаю!

— Посмотрим! Отцепись от меня. Отпусти меня…

— И не смей больше тут бухать и тем более рыдать! — послышался злобный шепот Алекса. — Ты понял? И если ты хоть слово скажешь о своих клинических домыслах, я тебя… Я сказал! Нет, мы с Бренни тебя утопим, вот такой же ночью, совершенно неслышно, совершенно несчастным случаем — утопим! Ты меня понял, да?!

— Я тебя понял, да! Иди, доктор, изучай своих тараканов!..

Послышалось быстрое шлепанье босых ног. Совсем недалеко от Дели прошлепал вниз Алекс. К счастью, луна была надежно упрятана за тучами и Алекс не заметил Дели, вжавшуюся спиной в прохладные доски рубки.

В голове у нее словно работала паровая машина, в висках страшно стучало. У нее заболела голова.

Дели тихо, на цыпочках, чтобы не стучать каблуками по ступеням, медленно спустилась вниз, прошла в свою каюту и так же неслышно и осторожно закрыла за собой дверь, стараясь, чтобы та не скрипнула. Но все же раздался негромкий предательский скрип, но его никто не услышал — Дели была в этом уверена.

В ее большом окне, совсем не похожем не иллюминатор, свет не горел. Значит, Гордон, если он все еще ходит по палубе, думает, что она спит. Да-да, она спит… Но уснуть она не могла: в висках Дели стучали клапаны паровой машины, и так сильно стучали, словно Чарли в былые времена задраил предохранительный клапан и давление в котле поднялось неимоверно высоко — до восьмидесяти пяти, до девяноста атмосфер; и голова Дели сейчас может просто взорваться! Расколоться на части от того, что она сейчас услышала. «От волнения поднялось артериальное давление, — подумала Дели. — Надо просто лечь и успокоиться… Успокоиться…»

И она осторожно и бережно, словно ее голова была из тончайшего хрупкого фарфора, медленно легла на постель.

«Он прав! Гордон во всем абсолютно прав! Кроме того, конечно, что Бренни не его отец, но в главном — он прав, прав, прав…» — стучало в висках.

Она забыла, что давно взрослые дети все-все видят! Ее дети уже давно стали гораздо старше погибшего Адама, так и не достигшего своего двадцатилетия. А Адам все понимал, все чувствовал, любое мимолетное изменение ее настроения просто чувствовал…

Они все давно понимали. И Гордон, с его чутким сердцем, так близко все переживает: эту смерть, ее поездки к Аластеру в Мельбурн, откуда она возвращалась веселой, возбужденной и еще несколько дней по приезде продолжала пользоваться духами, что делала только для Аластера!

И ее головокружение от Максимилиана — дети тоже чувствуют и понимают, или, по меньшей мере, догадываются, почему она рассеянна за столом, почему она, продав баржу, вернулась с розой.

Так что же теперь ей делать? Закрывать лицо, как делают женщины на Востоке?! Более ни к кому из мужчин не подходить даже близко и не разговаривать? Посвятить себя детям?.. Медленно превращаться на протяжении еще отпущенных Всевышним лет жизни в старуху, кудахчущую возле своих взрослых цыплят?

Нет, это невозможно!

«О-о, как болит голова, это невыносимо… Не знаю, ничего не знаю…» — подумала Дели и провалилась в сон, словно в небытие.

Утро было очень свежим и ласковым. Перед самым рассветом опять брызнул небольшой дождь, стройные эвкалипты на берегу были омыты небесами и серебрились каплями еще не высохшего на листьях дождя.

Дели очнулась с каким-то безотчетным, радостным чувством. Она спала, казалось не сделав ни единого движения во сне. Она сразу же вспомнила, что было вчера, вспомнила подслушанный разговор — и волны стыда и страха окатили ее. Но чудесное настроение, которое было после сна, как ни странно, не пропало, хотя она не помнила, чтобы ей снилось что-то приятное: вообще ничего не снилось.

Но голова совсем не болела, и она нисколько не чувствовала себя разбитой — наоборот, она была вся бодрость, настроение было приподнято, несмотря на страх и стыд. Страх от того, что дети перестанут ее уважать? Стыд от того, что она подслушивала? От того, что… она была неверна разбитому параличом Брентону?

Дели потянулась и решила в такое прекрасное утро, заглядывавшее в ее большое окно, не ворошить вчерашних событий, ведь у нее не так уж много времени.

Ей нужно приготовить себя для встречи с Максимилианом!

«Приготовить себя. К чему приготовить, к тому, что он прибудет на пыхтящем пароходике или маленьком катере, подцепит баржу, и все? Баржа уплывет в Уэнтворт или Маннум, а Дели останется на «Филадельфии», — подумала она о себе словно о другом, чужом человеке.