Лидия Лукьяненко - Плата за любовь

Лариса лежала на диване и курила.

Вадим подхватил плачущего ребенка и накинулся на жену.

— Ты что, с ума сошла! Куришь! А Настю на пол бросила!

— Достала она меня. Есть не хочет, орет, как белуга, — зло бросила Лариса.

— У нее коренные зубки режутся, ты ведь слышала, что доктор сказал. Дети тогда капризничают. Нужно же иметь терпение!

— Вот именно! — вскочила она с дивана и швырнула окурок на ковер. — А у меня его нет. Понимаешь, нет! — кричала она. — Как вы меня достали! Видеть вас не могу!

— Зачем же тогда приехала?

— Да мать донимала: «Такой муж, ребенок! Ты хоть бы посмотрела». Ну вот, я посмотрела! И что? Не мое все это! Не могу я так жить!

— Как «так»? — попробовал утихомирить ее Вадим. — Лариса, очнись. Ты моя жена, я тебя люблю, у нас дочка.

— Да не люблю я тебя! Никогда не любила! И она мне не нужна.

— Что ты говоришь? А как же наши письма, встречи, наши ночи, планы?

Жена смерила его презрительным взглядом:

— Ты на себя в зеркало смотрел? Что там любить? Обезьяна лохматая! И этот обезьяныш только твой, моя дочь не может быть такой уродливой.

После этих его слов мне стало стыдно, будто я своими мыслями так же обидела их. А Вадим замолчал, словно внутри лопнула пружина. Это был наш второй вечер в Лондоне. Мы шли пешком в гостиницу, каждый думал о своем, и мне было так жаль его, что я сделала бы все, только бы утешить его. Но он был спокоен, даже строг. Пожелал мне спокойной ночи и ушел в свой номер.

Вадим выдал мне сумасшедшие командировочные. Я не стала возражать — хочет человек бросаться деньгами — пожалуйста! Если бы у нас что-то было, как с Алексеем, тогда это было бы оскорбление, а так… Я накупила кучу разных вещей, хотя цены в Лондоне просто запредельные. Но настоящий английский деловой костюм я приобрела и, разумеется, сувениры для родных и друзей. Последним я купила брелок себе на счастье — маленькая черная кожаная обезьянка мне так понравилась, что я не смогла устоять. Весь перелет я украдкой открывала сумочку и поглядывала на нее, стараясь, чтобы Вадим не заметил. После нашего разговора он был угрюм, и я боялась, что вид моего брелка может вызвать неадекватную реакцию, не объяснять же ему, что я тоже обезьяна. Что такое я говорю! Я хотела сказать: только я и есть обезьяна, по гороскопу, конечно. И это мой талисман.

Неделю ко мне ходили гости и расспрашивали о поездке. Вот что значит сказать одной-единственной подруге! Подарки все разошлись, шотландское виски, «Мартель» и «Шеридан», купленные в Дьюти Фри, выпиты, и я смогла передохнуть.

Вадим снова уехал в командировку, оставив дела на меня, так что хочешь не хочешь, а приходилось быть директором. Хорошо еще, что меня всерьез никто не воспринимал, считали, что я выполняю распоряжения шефа, поэтому не спорили, и даже если чем-то были недовольны, не возражали. Пользуясь этим, я внесла некоторые изменения в рабочий распорядок. К примеру, теперь все начальники отделов составляли письменный отчет к совещанию, а не докладывали устно, что позволяло некоторым работать в расслабленном режиме. Я дала больше полномочий людям инициативным и творческим, несмотря на то что иные работали у нас меньше года, и прижала тех, кто полагал, что длительное пребывание в фирме дает им явные преимущества. Это давно следовало бы сделать, но Гена ушел, а Вадим не знал всего. И теперь я проводила свои решения как распоряжения вышестоящего начальства, ничуть не смущаясь тем обстоятельством, что директор пока о них не знал. Я была уверена, что смогу убедить его. Пожалуй, Танечка была права, он точно ко мне неравнодушен. О любви речь не шла, но он мне симпатизирует и моему мнению доверяет. Сложный и противоречивый человек, но я чувствовала, что мы сработаемся. А на инцидент на вечеринке не стоит обращать внимания, просто в последнее время я стала впечатлительной. То Алексей, то Вадим. Наверное, это предчувствие любви. Как там, у Блока, кажется:

Вадим позвонил три дня спустя и сказал, что Настя заболела, а дела вынуждают его задержаться, и попросил меня навестить ее.

«Какая в этом необходимость?» — думала я по дороге. Машина плавно неслась по шоссе, из динамиков на весь салон заливалась Уитни Хьюстон, обещая по-английски всегда кого-то там любить. Рядом с девочкой няня или домработница, а скорее, и та и другая, врач семейный каждый день, наверное, приезжает, чего еще и мне туда тащиться! Но Вадим облек меня своим непонятным доверием, не могла же я его разочаровать, даже если я и устала после рабочего дня и мне хотелось только полежать дома перед телевизором.