Лидия Лукьяненко - Плата за любовь

— Надеюсь, ничего, — бесцветно ответил он. — Мы давно расстались.

— А к Насте она не приезжает?

— Нет. И я вас прошу, не говорите о ней с дочкой, это запретная тема.

Причалили мы в молчании. Вадим замкнулся и был немногословен, но так, чтобы не казаться невежливым. Мы зашли в дом. Он оставил меня в столовой и поднялся наверх, в свою комнату, переодеться, перед тем как отвезти меня домой.

Я присела на мягкий красивый диван, обтянутый натуральной рыжей кожей, и осмотрела внутреннее убранство комнаты. Все дорого, красиво и богато: камин, часы над ним (прямо стихи получаются). И мебель, и отделка — все супер! А люди несчастны. Знала ведь, знала! Не надо было про его бывшую спрашивать! Видно, любит ее до сих пор. Вот и не женился. Давно бы мог. Жених-то завидный: и богатый, и здоровый, и без вредных привычек. Нужно было все-таки найти ключик к этой девчонке, а то, чувствуется, Вадим расстроился.

Говорят, чтобы найти подход к ребенку, нужно вспомнить, каким ты был в детстве. Я задумалась. В детстве я очень не любила, когда меня обманывали, и не терпела, когда со мной разговаривали свысока. Да что там в детстве, я и сейчас этого не люблю. И быстро, пока не спустился Вадим, я поднялась на второй этаж в комнату Насти.

— Можно? — Я постучала и чуть приоткрыла дверь.

— Входите. — Девочка лежала на кровати поверх покрывала одетая, так же, как сидела со мной в беседке. Рядом лежала раскрытая книга.

Я повернула книгу к себе и улыбнулась. «Волшебник Изумрудного города».

— Ты знаешь, в детстве это была моя любимая книга. Там еще про стаю летучих обезьян есть.

— Знаю. Они злые.

— А мне, наоборот, всегда казалось, что они хорошие. Я думала: вот все считают, что они злые, они и стали злыми, но в душе — они хорошие. Они просто служат шапке. Вернее, тому, у кого она. Ты прочла только половину. Это будет дальше.

Настя задумчиво посмотрела на меня.

— Я вот зачем пришла, — поспешила я объясниться. — Если честно, мне нужна твоя помощь.

Девочка молчала, но молчала заинтересованно.

— Понимаешь, твой папа очень за тебя переживает. Он надеялся, что я помогу ему понять, что с тобой происходит. А я, откровенно говоря, педагог никакой, детей у меня нет… Не знаю, что ему сказать… — развела я руками.

— Скажите, что это подростковое, — по-взрослому спокойно ответила Настя. — Что у меня месячные — период полового созревания.

— Это правда?

— Что, правда?

— Про месячные.

— Да.

— Тебе же только одиннадцать! Вроде как рано.

— Врач сказала — нормально, — сухо ответила Настя и отвернулась.

С внезапным порывом я обняла ее за узкие плечики и повернула к себе:

— Но ведь дело не в этом, правда, Настя?

Она подняла на меня глаза, они были точно такого же серого цвета, как у Вадима, и в них была та же боль, которую я подметила однажды в глазах ее отца.

— Саша? — послышалось снизу.

— Мне пора, — с сожалением сказала я. Мне и вправду было жаль, что не осталось времени поговорить с ней. — Я твоему папе все так и скажу, — уверила я. — Пока, Настя. Не грусти. В жизни всякое бывает, на то она и жизнь, но хорошего все равно больше, поверь мне.

Вадиму я по дороге прочла маленькую лекцию о гормональной перестройке женского организма в период полового созревания. А девчонку мне было жаль.

Долго раздумывать мне об этой необычной семье не пришлось, так как я встретилась со своей старинной подружкой Светкой, и это в некоторой степени изменило ход моих мыслей. Светка и я начинали когда-то вместе в одной фирме рекламными агентами. Я уже говорила, что работала в разных местах, и в каждом приобретала себе хотя бы одного друга на долгие годы. Из того далекого памятного и голодного времени осталась Светка, и, хотя дороги наши вскоре разошлись, мы старались не терять друг друга из виду. Я, как известно, работала, училась и снова работала — делала карьеру. А Светка помыкалась по работам, заочно кое-как дотянула и вышла замуж. И вышла, как говорят, удачно. Муж ее был крупный бизнесмен, упакован по самые уши. Светка родила сына, сидела дома и получала удовольствие от сытой и праздной жизни. Она ворвалась ко мне после внезапного звонка тогда же вечером и обрушила на меня ворох новостей. Она знала все про наших бывших коллег, как приятных, так и не очень. Долго и обстоятельно рассказывала мне о разных сторонах своего налаженного домашнего быта: домработница, няня сына, чудная дача и главное — новая машина.

— Слушай, почему это ты безлошадная? — удивилась Светка, и рука ее с крекером, на котором красовалась горка икры, застыла по дороге к ярко накрашенному рту.