Ной Гордон - Доктор Коул

— Они не всегда срабатывают. К нему вернется боль.

— Но попробовать стоит, верно?

Доктор Келликер взглянул на Сьюзан Долби, которая внимательно слушала их разговор.

— Я согласна, — сказала она.

— Если вы этого хотите, я не возражаю, — с недовольным выражением лица сказал доктор Келликер.

Он кивнул и ушел.

Сьюзан подошла к Р. Дж. Она взглянула ей в глаза и обняла. Так они и стояли какое-то время.

Р. Дж. позвонила домой.

— В первый же день у него случился приступ? — спросил Питер Джером. — Хорошее начало отпуска!

Он уверил ее, что все под контролем. Пациенты говорили ему, что скучают по Р. Дж. и передают ей привет. Он ни словом не обмолвился о Дэвиде.

Тоби была очень обеспокоена. Сначала она беспокоилась за отца Р. Дж., а потом за саму Р. Дж. Когда Р. Дж. спросила, как поживает она сама, Тоби пожаловалась, что у нее постоянно болит спина и ей кажется, что она беременна всю жизнь.

Гвен заставила ее подробно изложить историю болезни отца и похвалила за предложение использовать бета-блокатор вместо морфия.

Она была права. Бета-блокатор снял боль, и через два дня отцу Р. Дж. разрешили вставать с постели и сидеть на стуле дважды в день по полчаса. Как и многие врачи, он был ужасным пациентом. Он задавал десятки вопросов о своем состоянии, требовал результатов ангиографии, а также полного отчета от доктора Келликера.

Его преследовали резкие перепады настроения. Эйфория сменялась глубокой апатией, и наоборот.

— Я хочу, чтобы ты взяла с собой скальпель Роба Джея, когда будешь уезжать, — сказал он дочери в один из периодов депрессии.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Однажды он все равно перейдет к тебе. Почему бы тебе не взять его сейчас?

Она посмотрела отцу в глаза.

— Потому что ты еще много лет будешь владеть им, — сказала она и закрыла эту тему.

Отец Р. Дж. пошел на поправку. На третий день он уже мог стоять некоторое время возле кровати, а еще через день начал выходить в коридор. Р. Дж. знала, что первые шесть дней после приступа самые опасные, и когда целая неделя прошла без происшествий, позволила себе немного расслабиться.

Через неделю после приезда Р. Дж. встретилась со Сьюзан в отеле за завтраком. Они сели на террасе, выходящей на пляж и океан, и Р. Дж. вдохнула свежий соленый воздух.

— Я могла бы привыкнуть к этому.

— Правда, Р. Дж.? Тебе нравится Флорида?

Ее замечание было шуткой, которой она хотела подчеркнуть местную роскошь.

— Во Флориде очень мило, но мне не нравится жара.

— Ты бы акклиматизировалась, хотя мы любим кондиционеры. Р. Дж., я планирую уйти на пенсию в следующем году. У меня хорошая практика, и она приносит неплохой доход. Я хотела спросить: не желаешь ли ты занять мое место?

Ох.

— Спасибо, Сьюзан. Я польщена, но я уже пустила корни в Вудфилде. Мне важно работать там.

— Ты уверена, что не хочешь этого? Я могла бы тебе все описать очень подробно. Я могу поработать вместе с тобой первый год.

Р. Дж. улыбнулась и покачала головой.

Сьюзан погрустнела, потом улыбнулась.

— Твой отец стал очень важным человеком для меня. Ты мне сразу понравилась. Ты умная и заботливая, и ты явно хороший доктор, которым я могу восхищаться, которого заслуживают мои пациенты. Потому я подумала, что здесь ты могла бы помогать всем — моим пациентам, Роберту и… мне. Одновременно. У меня нет семьи. Прости меня, но я представила, что мы могли бы стать одной семьей. Мне следовало бы понять, что не бывает идеальных решений, которые устроили бы всех.

Р. Дж. понравилась откровенность Сьюзан. Она не знала, плакать или смеяться. Чуть более года назад у нее самой были подобные мысли и фантазии.

— Ты мне тоже нравишься, Сьюзан. Я надеюсь, что вы с отцом будете вместе. В таком случае мы будем часто видеться, — сказала Р. Дж.

В тот день, когда она вошла в палату отца, он отложил кроссворд и сказал:

— Привет. Что нового?

— Нового? Ничего особенного.

— Ты виделась со Сьюзан сегодня, вы побеседовали?

Ага. Значит, они обсудили это заранее.

— Да, было дело. Я сказала ей, что она молодец, но у меня есть своя практика.

— Ради всего святого, Р. Дж., это же отличная возможность, — проворчал он.

Р. Дж. пришло в голову, что, вероятно, в ней есть что-то такое, что заставляет людей постоянно советовать ей, как нужно поступать и жить.

— Ты должен научиться позволять мне отказывать, папа, — тихо сказала она. — Мне сорок четыре года, и я могу сама принимать решения.

Он отвернулся. Но очень скоро снова посмотрел на нее.