Эдит Хилл - Порабощенные сердца

- Боюсь, я поставлен в невыгодное положение. Если наместник будет так любезен объяснить...

Он прервался на середине фразы, так как Агрикола поднял руку и жестом приказал ему замолчать. Как бы вспомнив о присутствии Дафидда, он опустил взгляд на него и приглашающе махнул рукой.

- Подойди, мальчик. Мы не окончили наши дела. Сядь и сиди спокойно.

Дафидд тотчас же допрыгал на одной ноге к указанному ему Агриколой стулу и неуклюже вскарабкался на него. Его ступни на добрый фут висели выше земляного пола.

Гален снял шлем, зажал его вместе с тростью под мышкой и застыл в напряженном внимании, ожидая дальнейших слов Агриколы.

В палатке было тепло, и он чувствовал, как по спине стекает струйка пота. Свой плащ Агрикола снял, и тот лежал на небольшом ящике позади него. Одетый в тунику, он сидел за видавшим виды лагерным столом и рылся среди свернутых свитков и восковых табличек в поисках пера. Дафидд сидел тихо, болтая ногами, оперевшись ладонями о сиденье стула. Время от времени он посматривал на Галена с улыбкой, как будто был посвящен в некий чудесный секрет. Вопрос о том, что делал мальчик в палатке Агриколы, внезапно отступил на второй план.

Отыскав перо, Агрикола что-то нацарапал на восковой табличке. Закрыв деревянные створки, он протянул табличку Дафидду.

- Отдай это одному из людей, охраняющих лошадей, и ты получишь свою поездку.

Дафидд взял табличку, и его глаза засияли. Он отбросил волосы со лба.

- Правда? Агрикола кивнул.

- А теперь убирайся отсюда.

Все еще возбужденный, мальчик соскочил со стула и направился к выходу. Неожиданно он резко остановился и оглянулся назад.

- Мне действительно очень хочется покататься на лошади, но я обменял бы это на.., вы.., вы знаете.., на ту вещь.

- Некоторые вещи не так легко организовать, Дафидд. И честный человек не обещает того, что может не исполнить. А теперь иди.

Дафидд проскользнул мимо Галена, но, прежде чем выйти, остановился и довольно громко прошептал:

- Для такого важного человека он не очень страшен.

Звук, раздавшийся с другого конца палатки, мог быть и сдержанным смешком, и недовольным фырканьем. Гален не разобрал.

- Господин, насчет мальчика...

- Весьма занимательный ребенок, - закончил за него Агрикола. - Я "инспектировал" отхожее место, когда он подошел ко мне, настырный, как сто китайцев. Сказал, что орлиные перья на моем шлеме должны означать, что я начальник солдат Орла, и спросил, не я ли послал тебя сюда. Что ему нужно переговорить со мной о тебе. Прямо делегация в одном лице, и большой специалист по части ловли момента и использовании его в свою пользу.

Гален изо всех сил стиснул зубы и отвернулся. В присутствии британского наместника смеяться не подобало. И все же возникшую перед его глазами сцену невозможно было представить без смеха.

Если Агрикола и обратил внимание на его попытки скрыть свое веселье, он этого не показал. Скрестив руки на груди, откинулся в кресле.

- Его привязанность к тебе, центурион, граничит с любовью. Эта кроха имела смелость оспаривать решения самого имперского наместника.

- Господин?

- Он не хочет, чтобы ты уходил. Он хочет, чтобы ты остался здесь, с ним.., и какой-то женщиной по имени Рика. - Он сделал паузу и медленно наклонился вперед. - Очевидно, центурион, из твоего первоначального сообщения выпали некоторые детали.

- Ничего такого, что повлияло бы на конечный результат, господин. - Гален знал, что его чувства хорошо скрыты за безразличным выражением лица. Но в мыслях было смятение. Как много Дафидд уже рассказал?

Агрикола задумчиво смотрел на него.

- Я служил в Британии раньше и прекрасно знаю этих людей, центурион Мавриций. И я не слепой. Сегодня утром было совершенно ясно, что между тобой и их королем существует какая-то связь, и я начинаю понимать, откуда она взялась. Потом этот хромой ребенок выходит из леса, когда я мочусь, и просит меня, чтобы ты остался... И более того, рассказывает мне о какой-то женщине... Я задумываюсь еще сильней. Я должен понять, является ли твоя рекомендация о необходимости мира с этими людьми заключением, свободным от предвзятого суждения.

Теперь он говорил быстро, тоном человека, чье спокойствие на грани срыва.

- Если быть совершенно откровенным, я должен спросить, способен ли ты иметь касательно этих людей какое-либо суждение, которое было бы объективным.

Гален скрипнул зубами.

- Могу заверить вас, наместник, в том, что мои чувства не повлияли на мои рекомендации. Я полностью осознаю конфликт между тем, что я начал чувствовать к этой женщине и этому ребенку, и служебной присягой. Однако эта битва для меня уже позади.