Виктория Холт - Голос призрака

- Я уверена, что это именно так. Нехорошо получилось.

- Все было сделано не так. Мне нужно было сначала подумать и действовать побыстрее.

Тогда он бы не ушел. - Он в упор посмотрел на меня. - Ты знаешь, мне нравится быть с тобой, но сегодня лучше бы тебя со мною не было.

- Почему?

- Потому что ты еще больше впуталась в это дело. Ты знаешь, что произошло. Ты знаешь, что люди.., невинные люди.., такие, как твои мать, могут пострадать. И сколько еще опасностей подстерегает тех, кто слишком много знает!

- Ты намекаешь на мою осведомленность о том, что Билли Графтер шпион?

Он кивнул.

- Видишь, и я тебя во все это втянул.

- Нет. Я это сделала сама, когда узнала Альберика в кофейне. Ты тут ни при чем.

- Тебе придется быть осторожной, Клодина. Я думаю, они уберут Билли Графтера из Лондона. Теперь они знают, что мы опознали его здесь. Он рискует столкнуться лицом к лицу со мной или моим отцом. Его пошлют в другое место, чтобы он там занимался своим гнусным делом.

- Подстрекательством к мятежу? Джонатан кивнул:

- Тот же самый метод, который был столь успешно использован во Франции, - Это они стреляли в короля?

- Вне всякого сомнения, это был один из их компании. Если бы покушение удалось, это было бы началом. Я беспокоюсь за тебя.

- О, Джонатан, со мной все будет в порядке. Я могу сама позаботиться о себе. Я многого не знаю обо всех этих делах, но, по крайней мере, кое-что мне теперь известно.

Он подошел ко мне и взял мои руки в свои.

- Ты мне очень дорога, - сказал он.

- О, пожалуйста, Джонатан.., не надо, - с дрожью в голосе произнесла я.

Какое-то время он молчал; я никогда не видела его таким серьезным. Он был сильно потрясен не только случившимся и своей неудачей. В этот момент я поняла, насколько я ему дорога.

Вино согревало меня. Я смотрела на синие языки пламени, вырывавшиеся из поленьев, и мне представлялись всякие картины - замки, яростные красные лица.., фигуры, и я подумала: ах, если бы так могло продолжаться вечно!

Такое чувство охватывало меня всегда, когда я была с ним.

Должно быть, прошло около часа, когда Мэг Борроус пришла сказать, что наши вещи уже подсохли и их можно надеть, и предложила нам еще глинтвейна.

Я сказала:

- Нам нужно идти. О нас, наверное, уже беспокоятся.

- Я прикажу, чтобы ваши вещи отнесли в комнаты, - предупредила Мэг, и вы можете подняться за ними, когда захотите.

Джонатан поглядел на меня.

- Пожалуй, мы еще выпьем вашего превосходного вина, - сказал он.

Мэг с довольным видом пошла за вином.

- Нам надо возвращаться, - сказала я.

- Еще немного...

- Нам следует...

- Дорогая моя Клодина, ты, как всегда, озабочена тем, что тебе следует делать, а не тем, что ты хочешь.

- Дома будут ломать голову над тем, что с нами случилось.

- Они, несомненно, могут поломать ее еще некоторое время.

Мэг принесла вино, разлила его и подала нам. Джонатан пил и смотрел на меня.

- Пройдут годы, - сказал он, - но я буду помнить это время, проведенное здесь, когда мы с тобой, выбравшись из реки, сидели, наслаждаясь вином. Этот напиток для меня, как нектар, а сам я чувствую себя Юпитером.

- Я не сомневаюсь, что у вас с ним одинаковые вкусы.

- Ты находишь меня похожим на бога?

- Мне кажется, он постоянно преследовал женщин.

- И делал это в разных обличьях: лебедя, быка... какой дар!

- Можно подумать, что он чувствовал себя недостаточно привлекательным в своем обычном виде.

- Чувствую, мне такой дар не нужен. Я уверен, что и так неотразим.

- Да неужели?

- Почти неотразим, - ответил он. - У меня нет соперников, за исключением унылого Долга, а он, я согласен, соперник серьезный там, где дело касается некоей весьма добродетельной дамы.

- Хотела бы я, чтобы ты был посерьезнее.

- Мне и так приходится большую часть времени быть серьезным. Позволь же мне хоть немного подурачиться. Сейчас я должен отправиться домой. Мне предстоит работа. Ты не представляешь себе, Клодина, как хочется мне быть с тобой, так как в эти минуты я забываю о том, что должен по пятам гоняться за нашими врагами. Ты - искусительница.

- Нет, - возразила я, - это ты соблазнитель.

- Клодина, выслушай меня прежде, чем мы уйдем. Ответишь ли ты мне честно на один вопрос?

Я кивнула.

- Ты любишь меня?

После некоторого колебания я сказала:

- Не знаю.

- Тебе нравится быть со мной?

- Ты знаешь, что нравится.

- Это волнует тебя? Я промолчала.

Обращаясь как бы к самому себе, он сказал:

- Молчание означает согласие. Затем он продолжал: