Виктория Холт - Роковой шаг

Мне все больше нравился мой дядя.

Эмма и я много ездили верхом. Она хотела показать мне всю местность.

Дядя Пол настаивал, чтобы мы брали с собой грума, поскольку времена были тревожные. Но Эмма ухитрялась сделать так, что мы ехали впереди грума и постоянно пытались оторваться от него. Я отказывалась следовать за ней, потому что грум мог получить выговор, если бы отпустил нас одних, но старалась сохранять между нами и им достаточное расстояние, чтобы мы могли свободно предаваться той болтовне, которая так нравилась мне.

Разговор шел то на французском, то на английском. Я узнала многое о жизни в Париже и чуть-чуть о семье, в которой я жила в те ранние годы. Эмма пробудила во мне воспоминания. Казалось, я чувствую запах парижских улиц.

- Горячий хлеб, - говорила она. - Это самый вкусный запах на земле. Он заполнял улицы, когда булочники приходили на улицу Гонес с корзинами, полными горячего хлеба. Потом приходили крестьяне со своим товаром: цыплятами, яйцами, фруктами, цветами.

Я вспомнила брадобреев, покрытых мукой с головы до ног, с париками и щипцами в руках.., ларьки с рыбой и яблоками на базаре.

- Я ходила на крытый рынок с корзиной в руке, - вспоминала Эмма. - Мама говорила, что я лучше ее умею торговаться. Я была проворная, я была.., как это сказать?..

- Безжалостная? - предложила я.

- Безжалостная, - повторила она. - Я умела купить подешевле и сэкономить деньги.

- Могу себе представить.

- Значит, ты считаешь меня.., ловкой, сестричка?

- Не просто считаю. Я это знаю.

- Почему ты так говоришь? - довольно резко спросила она.

- Это как раз то, что я поняла.

Эмма легко обижалась, вероятно потому, что плохо понимала английские выражения. Я думала, ей понравится, что я отметила ее ловкость и умение.

- Мы были бедны, - сказала она, оправдываясь, - Нам надо было беречь каждое су. Когда наш отец умер, все изменилось.

- Его смерть повлияла на всех нас, - напомнила я ей.

Мне было кое-что известно о бедности на улицах Парижа. Я рассказала сестре о подвале, и ужас пережитого снова нахлынул на меня.

- Однако, у тебя была добрая тетя Дамарис, которая спасла тебя.

- А у тебя была мать.

- Но нам трудно жилось. Не очень-то утешает жизнь в богатой семье, если когда-то ты была так бедна, что не знала, где достать еды. Подобная бедность не забывается.

- Это верно, - ответила я.

- Ты ценишь это.., находишь это хорошим... Деньги приносят комфорт. Ты сделаешь все, чтобы получить их.., и удержать...

- Меня приводит в ужас одна мысль о возвращении в тот подвал.

- Жанна позаботилась о тебе, да?

- Что бы я делала без нее, не могу представить. Я оставалась бы там... Или, может быть, умерла бы от голода или еще чего-нибудь.

- Это научило тебя, что такое бедность.., и это хороший урок, который заставит тебя понимать тех, кто страдал.

- О да, я согласна. Расскажи мне об отце. Ты часто его видела?

- Да. Он часто приходил к нам.

- Моя мать не знала об этом...

- Дорогая моя сестра, мужчина не сообщает одной любовнице, когда он идет к другой.

- Я уверена, что моя мать даже не представляла себе ничего подобного.

- Это так. Но мы знали, что он жил с ней. Мы не могли не знать. Она занимала положение госпожи. Видишь ли, Хессенфилд был как король. Он делал то, что хотел.

Я попыталась вспомнить маму, и хотя воспоминания были туманными, мне трудно было поверить, что она сознательно могла находиться в такой ситуации.

Эмма же воспринимала это как шутку.

- Я на четыре года старше тебя, - сказала она, - и многое могу вспомнить. Она выглядела несколько.., как это сказать.., неуместным в наших комнатах на улице Сен-Жак. Мы много лет жили там над книжной лавкой. - Она сморщила нос. И я до сих пор чувствую запах книг. Некоторые из них не очень хорошие.., не очень хорошо пахнут. Отец заполнял собой всю нашу комнату, когда находился там. Он был такой импозантный; глядя на него, мы чувствовали себя жалкими нищими.., но он, казалось, не замечал этого, потому что был так счастлив видеть нас. Он брал меня на колени и называл маленькой красавицей. Я почувствовала себя такой одинокой, когда он умер. Это были несчастные годы. Мы стали жить бедно. Правда, продавец книг был добр к нам. Мама работала у него в лавке, я помогала. Мы могли бы продать кольцо и часы, но мама сказала: "Нет, никогда. Придет день, и ты поедешь в Англию. Когда война кончится..." Потом она вышла замуж, а я поехала в Англию. Я стала не нужна ей, ведь у нее теперь новая семья. А я нашла свою, не правда ли? Дядя Пол хорошо относится ко мне. Если бы я не была его племянницей, то вышла бы за него замуж. А потом я нашла и сестру.