Виктория Холт - Слезы печали

- Харриет! - воскликнула я. - И ты сказала "да"? Задавая этот вопрос, я думала о бедной Карлотте. Харриет медленно покачала головой.

- Конечно, - сказала я, - я знаю, что ты его не любишь.

Я считала себя такой мудрой, обремененной опытом. Я была так счастлива, что хотела поделиться счастьем со всеми, а особенно - с Харриет. Мне казалось, что было бы просто чудесно, если бы мы с ней одновременно обручились.

- Это не вполне подходящая партия, - сказала она.

- Но, Харриет...

Она резко повернулась ко мне.

- Достаточно подходящая для меня, ты это хочешь сказать? Для ублюдочной бродячей актрисы... Верно?

- Харриет, как ты можешь так говорить!

- Ты собираешься выйти замуж за отпрыска старинного рода. Со временем у него будут деньги и титул. Леди Эверсли - это просто здорово! Ты дочь крупного военачальника. Ну, а мне сойдет, что угодно.

- Но он из хорошей семьи, Харриет. Это симпатичный молодой человек.

- Третий сын. Без средств к существованию.

- Но Эверсли, судя по всему, считали его достойным женихом для Карлотты. В голосе Харриет вдруг появились ядовитые интонации.

- Им пришлось сильно потрудиться, чтобы найти для Карлотты хоть какого-нибудь жениха. Они дали бы за ней приличное приданое. После их возвращения в Англию Чарльзу Конди была бы обеспечена безбедная жизнь.

- Это доказывает, что он поступил благородно, оставив ее. Я имею в виду, что вначале он, кажется, действительно был влюблен.

- Дорогая Арабелла, нас сейчас интересуют не его мотивы поведения, а мои. Когда я выйду замуж, то это будет кто-то, равный твоему прекрасному жениху.

- Знаешь, Харриет, временами я просто не понимаю тебя.

- Так же, как и я тебя, - пробормотала она.

Потом она успокоилась и больше ничего не говорила, но уже сказанное ею успело вывести меня из душевного равновесия, и первое, яркое ощущение счастья больше не возвращалось ко мне.

Я также заметила, что, хотя Карлотта держалась бодро, за всеми ее усилиями сохранить видимость благополучия скрывалась печаль. Мое счастье было омрачено. Я хотела выразить ей свое дружеское расположение, но это было нелегко сделать. Карлотта укрылась за непроницаемой стеной.

Через два дня после отъезда Чарльза, когда разъезжались последние гости, я поднялась по винтовой лестнице в смотровую башенку. Я ждала гонца с письмами от родителей, а оттуда местность просматривалась до самого горизонта.

Наверное, надеяться на получение ответа было еще рановато, но я хотела взглянуть просто так, на всякий случай.

Наверху была дверь, ведущая к каменному парапету, за которым стена круто обрывалась до самой земли. Не знаю, что заставило меня выйти туда. Наверное, какой-то инстинкт, но я благодарю Бога, что догадалась это сделать.

Там была Карлотта. Ее руки лежали на каменном парапете. И тут меня поразила ужасная мысль: она собирается броситься вниз.

- Карлотта! - воскликнула я дрожащим от страха голосом.

Она сделала шаг вперед и остановилась. Я похолодела от ужаса, понимая, что она может спрыгнуть со стены раньше, чем я успею схватить ее.

- Нет, Карлотта, нет! - закричала я.

К моему облегчению, она обернулась и взглянула на меня.

Никогда в жизни мне не доводилось видеть на человеческом лице столько страдания, и я тут же ощутила, что чувство жалости к ней смешивается у меня с чувством раскаяния: ведь и я до некоторой степени несла ответственность за несчастье, которое обрушилось на нее. Именно я привезла Харриет в замок Туррон. Если бы не Харриет, сейчас Карлотта была бы счастливой девушкой, помолвленной с любимым человеком.

Я подбежала и схватила ее за руки.

- О, Карлотта! - только и сказала я, но она, должно быть, ощутила глубину моих чувств, ибо они нашли в ней отклик.

Действуя по наитию, я обняла ее, и она на мгновение прижалась ко мне. Затем она отстранилась, и на ее лице вновь появилось обычное холодное выражение.

- Не знаю, что пришло тебе в голову... - начала она.

Я покачала головой.

- О, Карлотта, - воскликнула я, - я понимаю! Я все понимаю!

Ее губы слегка задрожали. Я почувствовала: сейчас она начнет рассказывать мне, что любовалась открывающимся отсюда видом и удивлена, почему я повела себя так странно. Затем она сжала губы, и в ее взгляде появилось презрение.., презрение к себе. Карлотта была из тех, кто презирает ложь. Она не умела притворяться.

- Да, - сказала она, - я собиралась броситься вниз.

- Слава Богу, что появилась я.

- Можно подумать, что тебя это действительно волнует.