Виктория Холт - В разгар лета

Исаак совершенно побелел и выглядел потрясенным.

Миссис Пенлок прошептала:

- О, это ужасная женщина.., если она такое говорит. Это наглая ложь, вот что это такое.

- Так думаю и я, миссис Пенлок, - сказала я. - Я надеюсь на это Такие заявления, конечно, должны быть тщательно проверены, но мистер Тамблин допускает такую возможность. Она говорит, что у нее есть доказательство. Было бы неплохо, если бы вы заранее предупредили слуг. Они догадываются о том, что что-то происходит, и я думаю, что лучше им узнать правду, чем питаться слухами. Особенно потому, что это может сильно повлиять на их будущее.

Миссис Пенлок кивнула:

- Не обращайте никакого внимания на эту злодейку, мисс Кадорсон.

- К несчастью, миссис Пенлок, я должна думать об этом.., пока ее не изобличили во лжи.

- Ее изобличат, не сомневайтесь в этом.

Я горячо молилась, чтобы так оно и было.

***

Я не могла себя ничем занять. Когда я ходила по дому, я думала: "Может быть, у меня нет на него никаких прав? Может быть, я должна покинуть его?"

На следующий день я отправилась в контору адвоката, где меня встретил погрустневший мистер Тамблин.

- Входите, мисс Кадорсон. - И потом прошептал:

- Она здесь.., а также мистер Хансон. Я представлю вас немедленно.

Рольф взял мои руки и, крепко сжав их, посмотрел в лицо.

- Доброе утро, Аннора, - сказал он, а на его лице я прочитала, как расстроен и печален он был из-за происходящего.

Мне стало гораздо легче в его присутствии.

А потом я увидела ее. "О нет, - подумала я, - Она не может быть дочерью моего отца".

Женщина была высокая и пышнотелая, с крупными чертами лица, большими голубыми глазами и пышными волосами рыжеватого оттенка. В ней чувствовалась агрессивная напористость. "Нет, нет, - опять подумала я. - У него никогда не было такой дочери".

- Это мисс... Мария Кадорсон, - представил мистер Тамблин. - А это.., мисс Аннора Кадорсон.

Она коротко засмеялась:

- Да, вероятно, мы сестры.., или полусестры, если хотите.

Я не ответила, не могла с этим согласиться.

Мистер Тамблин продолжил:

- Я уже сообщил мисс Анноре Кадорсон о ваших притязаниях. Она считает, что это невероятно, поскольку хорошо знает своего отца.

- А я никогда не знала его, - обратилась она Ко мне. - Он уехал, когда я была совсем маленькой. Он бросил мою мать и предоставил ей воспитывать меня самостоятельно.

- Мой отец был человеком, который всегда выполнял свои обязательства! - воскликнула я.

- Да, вероятно, это был единственный случай, когда он о них забыл.

Мистер Тамблин кашлянул и вмешался:

- Адвокат мисс Марии Кадорсон будет с минуты на минуту. Он принесет с собой брачное свидетельство, о существовании которого было заявлено. Мало что можно сказать, пока документ не изучен и пока не будет доказана его подлинность.

Женщина посмотрела на меня, и выражение ее лица смягчилось:

- Не думай, что я не догадываюсь о твоих чувствах. Это для тебя, вероятно, ужасная новость. Я знаю, что это за дом и что это за владения. Моя мать часто мне о них рассказывала. Вы знаете, мой отец, не переставая, говорил о них, хотя тогда и не знал, что станет здесь хозяином. Он ушел из дома к цыганам.

Они не ладили с братом, который всегда относился к отцу неприязненно. Но все переменилось, когда имение .стало его собственностью. Он отбыл свой срок и стал свободным человеком. Он смог вернуться в Англию и вступить в наследование, но не хотел брать с собой меня и мою мать.., поэтому он просто исчез.

- Здесь какая-то ошибка. Мой отец никогда бы так не поступил.

- О, он так и сделал. Моя мать осталась брошенная, с ребенком на руках. Она вернулась к своему отцу: это было ее спасением. Но ее место здесь, в Кадоре, о котором она так много слышала. Она часто говорила мне, что у нее такое чувство, будто она побывала там. Он много рассказывал об этом доме: о бывшей подземной тюрьме, где г сейчас хранят пищу, потому что там было холодно; о кухнях с огромными вертелами и о прачечных. Мать упоминала о столовой, украшенной шпалерами, изображавшими войны Алой и Белой розы, о великом восстании... Эти рассказы произвели на мою мать большое впечатление, и мне захотелось побольше узнать об этих событиях. Трудно поверить, что она никогда тут не была. По ее словам, мой отец был прекрасным рассказчиком.

Я слушала ее ошеломленно: она точно описывала Кадор.

- Что поразило меня больше всего, - продолжала она, - так это то, что они называли "смотровыми щелями". Я не могу дождаться, чтобы увидеть их своими глазами. Я сгораю от желания посмотреть через эти щели вниз, на церковь и холл. Я хочу прогуляться по стене и посмотреть оттуда на море, но я уверена, что смотровые щели понравятся мне больше всего.