Дороти Иден - Ангельский облик

Так он и сидел с кошкой на коленях, пока в комнате не стало темно и холодно. Ганс не любил темноту с тех пор, когда в юности ему, дрожащему от страха и волнения, приходилось выходить в поисках еды на полные опасностей улицы после комендантского часа. Мать и сестренки всегда были голодны. Они думали, что он храбрец и ему нравятся ночные вылазки.

Когда война закончилась, он поклялся, что всю оставшуюся жизнь будет брать все, что захочет, везде, где сможет. И любыми средствами...

Он будет подчинять людей своей воле. Если увидит лицо, которое захочет написать, то его получит. Вот и сейчас... В ангельском облике молоденькой мисс Берни было все, о чем Ганс мечтал. Огромные голубые глаза, золотое сияние волос...

В доме стояла тишина. Ганс с кошкой в руках поднялся в комнату мисс Барт. Света он не включал, и когда в углу что-то шевельнулось, вздрогнул от испуга.

Мисс Барт незаметно вернулась?

Ганс покрылся испариной. Он потянулся к выключателю, включил свет и рассмеялся. В окно дул сильный ветер, шевеливший старое черное пальто на вешалке.

- Ах, старая карга! - Ганс подошел к окну, чтобы задернуть шторы, и в тот же миг раздался звонок в дверь.

Ганс мгновенно выключил свет и застыл неподвижно, понимая, что кто бы ни стоял за дверью, он видел свет в комнате мисс Барт, а в деревне все знали, что та открывает дверь, только когда захочет.

Ганс не двигался с места, в дверь застучали снова, потом раздался звонкий и уверенный голос Дженни:

- Поторопись, Ганс. Я знаю, что ты дома. Видела тебя в окно.

Тогда Ганс медленно вышел из комнаты, заперев кошку. Когда он подошел к дверям, ему казалось, что он сумел взять себя в руки. Но так попасться дважды в день... нет, он не выдержит такого напряжения.

- Дженни, милая! Какая неожиданная радость!

- Ты слишком долго шел открывать. О чем это ты разговаривал с мисс Барт?

- Ну, говорила мисс Барт, а я только слушал. Она вернулась после долгой прогулки, очень устала, поэтому ужин я готовлю сам.

- Почему она не кормит кошку? - спросила Дженни. - Бедняжка уже осипла...

- Она просто избалована. Ты зайдешь, Дженни?

- Конечно. Если мисс Барт не собирается кормить тебя ужином, этим займусь я. Ты тоже избалован.

Ганс понурил голову.

- Знаю... Я очень тебе благодарен, Дженни, но сейчас не могу долго тебя принимать. Мне нужно уйти.

- Куда это?

- К Клайву.

- Но ты же вчера был у него.

- Да, но неожиданно вернулась домой его жена. Я должен её видеть. Так надо, Дженни, милая. Бедняжку Луизу нужно поддержать. Пойдем, сначала я провожу тебя домой. Да, подожди, я предупрежу мисс Барт, что ухожу.

Подойдя к лестнице, Ганс громко крикнул:

- Я выйду на часок, мисс Барт. А ужин приготовлю сам, когда вернусь. Не беспокойтесь.

Подождав мгновение, будто прислушиваясь, он пожал плечами:

- Похоже, она и не думает беспокоиться.

- Почему ты от неё не избавишься? - спросила Дженни. - Зачем так мучиться?

В полутьме Ганс разглядел её бледное странно манящее лицо и неожиданно притянул девушку к себе.

Через минуту Дженни откинулась назад.

- Ты делаешь мне больно. Хватаешь так, будто боишься, что я убегу.

- Ну, нет. Я тебя не отпущу. Теперь я беру все, что мне нравится. Этому научила меня жизнь.

- Глупенький, - Дженни взъерошила ему волосы, опять откинулась назад, чтобы взглянуть на Ганса, и вздохнула: - Один Бог знает, почему меня к тебе так тянет к тебе. Ведь ты уже не молод и не красив. Порою ты похож на забытую хозяином собаку. Но ты касаешься меня, и я схожу с ума в твоих объятиях. Такого у меня никогда раньше не было.

- Это любовь, - решительно ответил Ганс.

Он проводил Дженни до "Короны", она даже уговорила его зайти выпить, прежде чем расстаться. Потом Ганс быстро поцеловал её и сказал:

- Мне нужно бежать, любовь моя.

Окольными путями Ганс вернулся домой, открыл дверь и вздрогнул от истошного мяуканья кошки.

Значит, мисс Барт ещё не вернулась. Он может заняться делами.

Клайв настоял, чтобы Саймон остался с ними выпить. Что бы его ни волновало, он быстро взял себя в руки и восхищался картиной. Впрочем, не столько картиной, которую он определил как бездарную мазню подражателя Рембрандту, сколько её рамой. Прекрасный экземпляр начала семнадцатого века, да ещё в приличном состоянии. Немного подреставрировать, и в неё можно будет вставить прекрасное старое полотно.

- Раз так, тогда по рукам, - согласился Саймон. - Я заплатил за неё всего пять фунтов.

- Друг мой, ты никогда не заработаешь, если будешь так честен. Я бы поверил, даже потребуй ты двадцать пять. Возьми с меня хорошие комиссионные. Выпей еще. Где вы встретились? Быстро нашли дорогу, Мэг?