Елена Катасонова - Зверь по имени Брем

Но вот весной в доме у Брема снова остро запахло лекарствами, заходили чужие люди в тревожно белых халатах, и Наташа перестала ездить в университет. Было хуже, чем в тот раз, - Брем это сразу почувствовал.

Мария Тихоновна лежала недвижно, не читала, радио не включала и с Бремом не разговаривала. Она только чуть-чуть ему улыбалась, когда ставил он на постель лапы и заглядывал ей в лицо. Но и улыбка пугала Брема: была она слабая, неуверенная. Брем волновался очень, от дивана не отходил, караулил Марию Тихоновну, и напрасно манила Брема вольная его подруга: он не мог покинуть своих в беде.

Той страшной ночью, когда кто-то невидимый и могучий ударил Марию Тихоновну железным кулаком в самое сердце, именно Брем разбудил измученную Наташу, стащив с нее одеяло. Наташа вскочила с расшатанной раскладушки. При тусклом свете ночника она увидела белый заострившийся подбородок на высокой подушке и рванула телефонную трубку. А потом был долгий кошмар: какие-то люди с тяжелыми сундучками в руках, провода по всей комнате, красная кислородная маска на чужом, изменившемся лице, тоже чужой, не Наташин крик в черной ночи.

***

Так они остались вдвоем - Наташа и Брем - в пустом доме, без хозяйки, одинокие и несчастные. По утрам, выгуляв Брема, Наташа уезжала на занятия, а он ложился у порога и лежал без сил, как старенький черный половичок, до ее прихода. Иногда он вздрагивал, вставал, повинуясь смутной надежде, и ходил по комнатам, обнюхивая каждый угол, каждый квадрат паркета. Его чуткий нюх схватывал едва уловимые, недоступные человеку запахи, и тогда снова вставали перед ним темная ночь и чужие люди, не сумевшие помочь Марии Тихоновне. Надежда покидала его, и он снова ложился у порога ждать Наташу. Она приходила усталая и печальная, гладила Брема по голове и шла в кухню, к его мисочке.

- Опять ничего не ел? - говорила она. - А я мясо вареное тебе купила...

Чтобы не обидеть ее, Брем съедал кусочек, хотя ему не хотелось, и они вдвоем выходили на вечернюю улицу."

Как-то раз, когда шли они, думая об одном и том же, одно и то же одиночество - чувствуя, вихрем вылетел из-за угла Шурка и с победным рыком подскочил к врагу. Брем остановился и посмотрел на него задумчиво и серьезно, не понимая, чего от него хотят.

Он смотрел на старого соперника как на несмышленыша, на щенка, как смотрели когда-то на него самого взрослые псы, и Шурка растерялся. "Ты, что ли, не хочешь драться?" - уставился он на Брема, а тот повернулся и пошел равнодушно своей дорогой.

Слух о том, что Брем перестал драться, мигом разнесся по собачьей площадке. Но странное дело, никого конец этой долгой вражды не обрадовал. "Тоскует собака", - говорили друг другу соседи Наташи и вздыхали, каждый о своем.

***

Шло время, и в доме стали появляться люди. Они были разные - веселые и не очень, шумные и тихони, и к каждому у Брема было свое отношение. Одних он полюбил и признал, других принимал сдержанно, а некоторых буквально выживал из дома. Так выжил он противного типа, который повадился таскаться к ним чуть ли не каждый вечер. Брем его ненавидел, потому что от типа едва уловимо пахло вином, а пьяных Брем не любил и боялся.

Ни кусочки сахара, ни лесть, ни протянутая для ласки рука не могли смягчить Брема. Он тревожился, злился, резко и оглушительно лаял, подбирался к врагу под столом и трепал ему брюки, хмуро ворчал на Наташу, а когда она, рассердившись, закрывала Брема в соседней комнате, поднимал такой ор, что приходилось тут же его выпускать.

- Ну смотри у меня, - грозила Наташа, отворяя дверь спальни, за которой истошно вопил арестованный Упрямо пригнув голову, Брем молча устремлялся к столу и, презирая грядущее наказание, цапал ненавистного человека за брюки.

- Глупый какой он у вас, - сказал, потеряв терпение, тип и разразился раздраженной речью о том, что держать собак в доме - чушь и баловство, что маленьких собак он не любит, а беспородных - тем более.

В тот вечер они с Наташей впервые поссорились, а потом и вовсе расстались.

- Ты невежливый, невоспитанный, - укоряла Наташа Брема. - Ты совсем не умеешь себя вести.

Брем смирно лежал у ее ног, покорно внимая упрекам, хотя Наташа была не права, и это он доказал Однажды, когда Брем, как всегда перед приходом хозяйки, улегся поближе к двери, он услышал не только ее шаги - там, внизу, на лестнице. Зазвенел ключ в замке, отворилась дверь.

- Ну, Брем, знакомься, - сказала Наташа. - Это вот Саша.

Брем подошел и сдержанно понюхал большие ботинки.