Элисон Келли - Стоит ли верить сердцу

- Вперед, учитель. Я готов. А вы?

- Я тоже готова, но мне хотелось бы, чтобы вы оставили легкомыслие, Пэриш, и просто сели и сконцентрировались на том, чему я попытаюсь вас научить.

Ему хотелось сказать, что благодаря ей у него и надежды нет когда-нибудь на чем-нибудь сконцентрироваться.

- А где вы сядете?

- Я встану рядом. Я всегда стою, обучая кого-то.

Он сидел, наслаждаясь ароматом ее духов.

- Как я вам уже говорила, - начала Джина, перекладывая вещи на столе и не глядя на него, - это - верх компьютерной техники. Здесь все: от перестраиваемой клавиатуры, которая...

Она могла сколько угодно говорить, не обращая на него внимания, - пока она трещала об оперативной памяти, байтах, жестких дисках, ответах и возможностях загрузки, он вовсе не спешил остановить ее. Ее компьютерный энтузиазм не мешал его взгляду медленно скользить по линиям ее тела - от пышных блестящих волос до розовых ногтей на голых ногах.

Легкие шорты облегали бедра подобно второй коже, и мысль о том, как она выглядит и что чувствует без второй, а только в первой коже, заставила Пэриша почти что застонать. Ее белая без рукавов блузка была совсем тонкой, а кнопки и хвостики банта на талии вызывали мучительный зуд в пальцах.

- Уверена, вам понравится, как только вы слегка набьете руку.

Вздрогнув, Пэриш вернулся к жизни. Не может быть, чтобы она читала его мысли!

- Что вы сказали?

- А вы разве не слышали?

- Извините, голова занята другими вещами. - Зная, что его жизнь подвергнется серьезной опасности, если он уточнит, какими именно другими, он примирительно улыбнулся.

- Вы обязаны, - выразительно произнесла она, - сосредоточиться на мне и на том, что я говорю.

Он ухмыльнулся:

- Я сяду вполоборота?

Джина не поняла, от чего комната поплыла: от его улыбки или от его слов. Пока она пыталась разобраться в этом, он начал играть с компьютером.

- Это называется мышкой? - ткнул он пальцем.

- А? Да. Ею пользуются, чтобы...

- ...вызвать файл, не пользуясь клавиатурой, - закончил он. - А эта вещица перемещает курсор по экрану. - Его большой палец весьма двусмысленно скользил по шарику на обратной стороне мыши, и тон его слов был соответствующим.

- Пэриш! - взвизгнула Джина и отскочила, когда он прокатил мышку по ее бедру.

Он не раскаялся:

- Типично женская реакция на мышь. Догадываетесь, почему ее так назвали, а?

Она выхватила у него мышь:

- Не надо.

- Почему?

- Потому что... потому что вы собьете шарик.

- Простите, я несведущ в технических тонкостях компьютеров. Наверно, мне лучше заняться тем, что я знаю.

Джина ахнула - он потянул ее к себе на колени и пробежал руками по ее бедру.

- Пэриш! Что вы...

Его губы не дали ей договорить. Вопрос, который она хотела задать, действительно был глупый - она точно знала, что он делает, и поюз спешно, чтобы не передумал, обвила его шею руками.

Следовало бы оттолкнуть его небритую, колючую, пахнущую пивом щеку, но почему-то это возбуждало ее еще сильнее, как и вся его яркая, вызывающая мужественность С неожиданной мягкостью его язык проник в ее рот. Она сдалась, и они одновременно инстинктивно прижались теснее друг к другу.

Для Джины, чувствующей, как покалывает тело, это согласное движение означало, что она не одинока в своем желании. Пэриш желал ее каждой частицей своего существа так же, как она его. Она ожидала, что сейчас пробудится нечто, уже знакомое, но то, что взорвалось в ней, было ни с чем не сравнимо. Медленно поднимающееся , в ней тепло взвилось пружиной, когда он, не прерывая поцелуя, крепко прижал ее тело к закрытому джинсовой тканью естеству.

- Скажи мне!..

Слов больше не было, и она тоже ответила без слов. Не отрываясь от его губ, она шевельнула бедрами и удобнее устроилась на его коленях.

Мгновением позже они оказались на полу, где Джина охотно капитулировала перед хищно-нетерпеливой страстью, с которой сбрасывались ее одежки...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Глядя на дивную ее наготу, Пэриш не мог решить, что было более неожиданным - чистое совершенство ее тела или знойная страсть, пылающая в светло-карих глазах. Когда задрожали его руки, едва он в первый раз коснулся ее груди, он не понял, чем эта дрожь могла быть вызвана: ее скрытым нетерпением, а может быть, почти первобытным ужасом. Он осознал, что обладание этой женщиной не устранит ее из его мира. Но даже если именно это было причиной его почти благоговейного страха, потребовалась бы пуля в сердце, чтобы остановить его теперь.