Джилли Купер - Октавия

Обстоятельства работали на меня. Эта жара, да три дня вынужденного близкого общения должны сделать свое дело. Выдержка должна изменить Джереми. От меня требовалось только великолепно выглядеть и ждать. Festina lente <����Спеши медленно (лат.).>. Но как же мне удастся выглядеть хорошо, если я не могу спать? Я решила подняться на палубу и слегка остыть при луне. Но, хотя Гарэт и храпел сейчас, как сторожевой пес, меня охватил страх, что, как только я сползу со своей койки, он протянет руку и схватит меня за коленку. Почему, ну почему я забыла свое снотворное? Потянулись долгие часы, и лишь, когда туманный рассвет забрезжил за стеклом иллюминатора, мне, наконец, удалось уснуть.

Глава шестая

Когда я проснулась, мы уже плыли. Я взглянула в иллюминатор и увидела сверкающую оливково-зеленую воду, заросли тростника и ослепительно синее небо. Наверху были слышны голоса и шаги. Я укрылась с головой и попыталась снова уснуть, но сдалась и взглянула на часы. Было около двенадцати.

Толкнув дверь в ванную, я наткнулась на широкую загорелую спину и увидела взъерошенные черные волосы. Гарэт, стоя в набедренной повязке из полотенца, чистил зубы.

- Ты встаешь с жаворонками, - усмехаясь, сказал он. - Ты должна была крепко спать.

- Ты что, никогда не надеваешь пижаму? - перебила его я.

- Никогда. Люблю спать в натуральном виде. Только тогда по-настоящему чувствуешь близость к народу. Приготовить тебе ванну или ты предпочитаешь душ? Где тут у Гасси бадузан?

Зная, что кроме треснутого умывальника здесь ничего нет, я пропустила вопрос мимо ушей и прижалась к стене, чтобы дать ему пройти. Он помедлил в дверях, и меня снова охватило чувство клаустрофобии, как всякий раз, когда он оказывался рядом со мной. Протиснувшись мимо Гарэта и заперев за ним дверь, я услышала его смех.

Когда я вернулась в каюту, его, слава Богу, там уже не было. Я долго выбирала, что надеть. Все мои наряды выглядели слишком новыми. В конце концов я остановилась на махровом темно-зеленом комбинезоне с кожаным поясом в красную и зеленую полоску.

Гасси, раскрасневшись, что-то готовила на кухне.

- Привет! - воскликнула она. - Как ты? Хорошо спала?

Она явно умирала от любопытства, пытаясь понять было ли что-нибудь у меня с Гарэтом и ища признаки утомления на моем лице.

- Я уснула в тот же момент, как моя голова коснулась подушки, - весело ответила я. - Чем могу помочь?

- Не беспокойся. Что ты хочешь на завтрак?

- Только чашку кофе.

- Надо обязательно хоть что-нибудь поесть, - настаивала она.

- Утром меня воротит от одного вида яичницы.

Она стала так нудно объяснять мне значение полноценного завтрака, что я поскорей сделала себе кофе и вышла на палубу.

Туманное утро обещало стать прекрасным жарким днем. С обеих сторон, спускаясь к самой воде, белели поля. Вдали, на левом берегу пламенела на солнце буковая роща. Вода была такой гладкой, что казалось, будто мы скользим по зеркалу. За рулем в одних джинсах стоял Джереми. Со своей копной золотых волос он напоминал молодого льва, но в его синих глазах притаилась усталость.

- Все нормально? - спросил он.

- Да, спасибо. Все отлично.

Я улыбнулась ему счастливой улыбкой. "Пусть помучается, - подумала я, пусть потерзается сомнениями насчет моих отношений с Гарэтом".

- Кажется, ты очень собой довольна, - раздался мягкий валлийский голос.

Обхватив колени руками, Гарэт сидел на крыше рубки, курил и читал "Файненшл Таймз".

- Где ты раздобыл газету?

- У смотрителя последнего шлюза. Он тоже собственник, вроде меня.

- Что там с курсом акций? - спросил Джереми.

- Мои поднялись на десять пенсов, - ответил Гарэт.

- У тебя так всегда? - спросила я.

- Только в брачный сезон.

- Джереми! - послышался голос Гасси из кухни.

- Да, милая?

- Ты меня не целовал по меньшей мере минут пятнадцать.

Джереми взглянул на нас и залился краской.

- Иди, займись делом, - сказал Гарэт, поднимаясь, - я встану за руль.

- Через полчаса мы должны подойти к шлюзу Рамсдайка, - сказал Джереми. - Я тогда тебя сменю.

Он покорно пошел на кухню.

- Через пару лет, - сказала я жестко, - они будут называть друг друга "мамочка" и "папочка".

Мне нравилось проплывать шлюзы. Домик смотрителя утопал в цветах, таких ярких, как будто нарисованных на пакетике с семенами. Через забор смотрел козел, коричневая охотничья собака сидела, высунув от жары язык. На гудок, прозвучавший с нашей яхты, вышла дородная женщина в переднике и открыла для нас створки первых ворот. Яхта вплыла в темно-зеленую пещеру с мокрыми скользкими стенами, с пурпурными пятнами проросшей сквозь расщелины льнянки, и ворота с лязгом закрылись за нами. С противоположной стороны хлынула вода, вздымая нашу яхту на новый уровень реки.