Эдит Лэйтон - Гордое сердце

- Может быть, и нет, - сказал Драмм, - но и ответов тоже нет. Я обзавелся врагами во время войны, но ваше имя не значилось в их числе, как мне стало известно из моих источников. Если бы я когда-нибудь встречался с вами, то не забыл бы этого. Каким образом я вас оскорбил? Ведь вы оскорблены. Или я причинил вред кому-то из ваших родственников, может быть, возлюбленной? Убил кого-нибудь или соблазнил? Это возможно. В те дни мы все так поступали друг с другом, это нормально для военных действий.

Фитч отбросил всякое подобие любезности.

- Ложь, сплошная ложь, вы купаетесь во лжи! - закричал он, и его слова эхом отразились от стен помещения. Когда он заговорил снова, его голос звучал спокойнее: - Вы прекрасно все знаете. Это самое ужасное, что вы совершили. Вы убили его - величайшего человека, который когда-либо ходил по земле! Человека, чьи сапоги вы были недостойны лизать!

- Правда? - сказал Драмм. - И кто бы это мог быть?

Но Фитч уже снова расхаживал по платформе.

- Вы посещали его в январе в Лонгвуде. Вы и до этого посещали его. Он называл вас джентльменом, очаровательным человеком, который говорит на французском, как на родном языке, и знает военную историю. Почему ему было не доверять вам? Существует же понятие чести среди джентльменов. - Фитч попытался рассмеяться, но звук был похож на рыдание. - У вас даже не хватило смелости сделать это по-мужски, при помощи ножа, или пистолета, или хотя бы удавки. Он был солдатом, борцом, человеком, который заслужил честную смерть, а не то, что вы с ним сделали.

Драмм сел ровнее.

- В январе? Я тогда был на острове Святой Елены... В Лонгвуде? Вы обвиняете меня в убийстве Бонапарта?

Александра так резко выпрямилась, что Даббин шагнул к ней. Она снова обмякла, глядя на Драмма, Тот изумленно покачал головой.

- Это безумие. Он умер от заболевания печени, в мае. Я тогда был в Англии, вы должны это знать.

- Но вы что-то передавали генерал-лейтенанту Лоу, не правда ли? настаивал Фитч.

- Послания из дома, - сказал Драмм с совершенно искренним недоумением.

- И яд, - промолвил Фитч. Он поднял руку. - Не отрицайте этого. Потоотделение, боли в желудке, тошнота, бледность и потеря аппетита безошибочные симптомы. Вскрытие показало, что все дело в печени, но это было отравление мышьяком, мы-то знаем.

- Бога ради, - произнес Драмм. - Что за ерунда. Кто сказал вам такую глупость?

- Марчанд! - с триумфом заявил Фитч.

- Лакей? - спросил Драмм, нахмурившись. - Он сумасшедший, помешался от горя. Он был предан своему хозяину, но это полная чепуха! Послушайте, Фитч, не было никакой необходимости убивать Бонапарта. Война завершилась, все было кончено, и он знал это. Он действительно ослабел, думаю, он позволил себе сдаться. Он умер, потому что понял - потрясения закончились. Он был по-своему великим человеком, этого я не отрицаю. Возможно, он умер по той же причине, по которой дикий орел не выживает в клетке. Мы его не убивали. Я уж точно нет.

- Он бы обязательно освободился, - с огромной уверенностью сказал Фитч. - Коалиция не могла быть спокойной, пока он дышал, и он знал об этом. Мы бы его снова вызволили. Я англичанин, здесь многие думают так же, как я, но я собираюсь в Новый Орлеан, там еще больше таких. Нас тысячи. Пока есть жизнь, есть надежда - этого вы боялись, Все не кончилось бы, пока он не умер. Поэтому к нему и подослали шпиона, покончить с ним таким способом, который бы не вызвал подозрений. Коалиция выступила в роли судьи, его врачи были орудием, но вы, Драммонд, стали палачом. Он начал болеть с того времени, как вы впервые туда приехали. Перед тем как покинуть Англию, я прослежу за тем, чтобы справедливость была восстановлена.

- Интересно, сколько времени и денег вы потратили на его дело, произнес Драмм, - чтобы так обезуметь от горя?

- Что такое деньги по сравнению с честью? - спросил Фитч. - И что такое время, когда есть цель, в которую веришь? Я нашел звезду и следовал за ней. Вы погасили ее!

Он ходил и размахивал руками. Александра пригибала голову, когда он проходил мимо нее. Он сумасшедший.

- Я собираюсь оставить Англию, - продолжал Фитч. - Я больше не могу выносить пребывания здесь. Празднования, веселье, в то время когда все постоянно напоминает о моей потере. Я преподавал в этом посмешище, в этой пародии на Итон, в дурацкой школе, и только мечты позволяли мне выносить такую жалкую жизнь. Когда они оказались разбитыми, я понял, что должен уехать. В этот день я уволился из школы и направлялся в Лондон, чтобы покончить с делами перед отъездом. Я подъезжал к заставе - и увидел вас! Это был перст судьбы. Я узнал вас! - сказал он, резко развернувшись и глядя на Драмма. - Несколько лет назад я сопровождал одного увальня в кругосветном путешествии и убедил его остановиться на острове Эльба. Я говорил с императором и понял, какова цель моей жизни. Но тогда я увидел там и вас и расспросил о вас. Когда я вернулся, то продолжал следить за вами и вам подобными, за тем, когда вы уезжали и приезжали. Мы все так делали. У нас были списки. У Гаскойна тоже, вы никогда не видели их, мисс? Конечно, нет, Луис был осторожен, - ответил он сам себе, даже не повернувшись, чтобы посмотреть на ее реакцию. Все его внимание занимал Драмм. - Я не думал, что когда-нибудь еще увижу вас, Драммонд. А когда увидел, мне все стало ясно в ту же секунду, словно молния пронзила мой мозг. Я понял, что должен сделать. Судьба не могла доставить вас туда без всякой причины. Надо было воспользоваться моментом! Я попытался и потерпел неудачу. На этот раз такого не произойдет.