Джоанна Линдсей - Тревоги любви

Она хотела нанести на лицо один из жирных ночных кремов, которыми пользовалась Нетти, но, подумала, что это будет уж слишком. Еще одна деталь, и вместо того, чтобы отпугнуть Энтони, она вызовет у него смех.

Конечно, в таком наряде будет слишком жарко под одеялом. Но пришлось пойти и на это. Осталось только улечься с книгой - да, чтение будет куда естественней, чем попытки притвориться спящей.

Нет, она должна вести себя нормально, как будто она и не пытается избежать встречи с ним. Тогда ему придется поверить и оставить ее одну. Все будет именно так, если Добсон передаст Энтони ее слова и если он вообще придет домой.

Книга, которую она взяла, представляла собой сборник сонетов, грустных и сентиментальных. Видимо, кто-то из бывших обитателей забыл ее здесь. Розлинн нравилось чтение, но было слишком рискованно спускаться в кабинет Энтони, где находилась небольшая библиотека. Не в ее интересах, чтобы Энтони застал ее разгуливающей по дому.

К счастью, Розлинн все еще держала книгу, когда дверь в ее комнату распахнулась. Конечно, Энтони не был настолько глуп, чтобы не понять ее уловки.

- Очень трогательно, моя дорогая, - его тон был сухим, а выражение лица непроницаемым. - Думала над этим маскарадом весь день или на эту мысль тебя натолкнул Хок и его помощники?

Она не знала, что ответить.

- Я же просила не беспокоить меня.

- Я знаю, дорогая. - Он хлопнул дверью и спокойно улыбнулся. - Но мужу позволительно беспокоить свою жену в любое время, в любом месте и по любому поводу.

Он вложил в последние слова определенный смысл, и это заставило ее щеки вспыхнуть. Он тут же заметил это.

- А это, должно быть, лихорадка. - Энтони подошел к ее кровати. - Да, без сомнения, иначе зачем бы ты натянула на себя столько одежды? Или простуда? Но нет, тогда бы у тебя покраснел кончик носа. И, конечно же, головная боль. Ты решила, что этого симптома вполне достаточно и поэтому не потрудилась изобразить какие-нибудь видимые недомогания?

Его спокойный тон вызвал ее негодование.

- Мерзавец! Даже если я действительно больна, ты ведь все равно не отстанешь!

- Ну, я не знаю. - И он сел на кровать, расстегивая пуговицу ее халата. Теперь его улыбка была веселее. - А у тебя есть хоть один симптом?

- Да!

- Лгунья.

- Учусь у тебя. Он засмеялся.

- Очень хорошо, моя дорогая, - неожиданно он наклонился вперед и стянул с нее ночной колпак.

- Вот так то лучше, - он смял колпак, глядя на ее рыже-золотистые локоны, ниспадавшие на плечи. - Ты же знаешь, как я люблю твои волосы. Я полагаю, ты специально спрятала их, чтобы досадить мне?

- Доволен собой?

- Может быть, - мягко сказал он. - А может быть, я достаточно знаю женщин, достаточно знал их, чтобы догадываться, как работает ваш мозг, когда вы желаете отомстить кому-то. Холодные ноги, холодные плечи и холодные постели. Прекрасно, мы все проверили, кроме ног, но я полагаю, что никогда не поздно это сделать.

Она бросила в него книгу, и он поймал ее налету.

- Если ты хочешь привести меня в ярость, дорогая, то я уже почти в нужном настроении. Не испытывай судьбу.

Розлинн сама была слишком сердита, чтобы понять, что она никогда не видела Энтони таким. Он был спокоен, он держал себя в руках. И он был очень рассержен. Розлинн просто не заметила.

- Может быть, ты выйдешь отсюда? - угрожающе предложила она. - Я еще не готова беседовать с тобой.

- Это я вижу, - сказал он и бросил ее ночной колпак через всю комнату. Но меня абсолютно не волнует, готова ты или нет, моя дорогая, - Энтони придвинулся к ней вплотную, и она подняла руки, чтобы оттолкнуть его. Вспомни первое условие этого брака. Я должен сделать тебе ребенка по твоему же собственному настоянию. Я согласился только на это.

- Ты согласился и со вторым условием и реализовал его. А все твои сладкие речи о переменах - сплошная ложь.

Теперь она уже видела, что он весьма сердит: это отразилось в тяжелом блеске его глаз, в том, как плотно он сжал челюсти. Он стал вдруг другим мужчиной - незнакомым и пугающим своей жестокостью. Интересно, что он сделает, на что способен?

Но Энтони был зол, а не безумен. Огонек страстного желания вспыхнул в глазах Розлинн, хотя она оттолкнула его, напомнив о договоре. Она хотела его. Даже обиженная и сердитая, она все еще хотела его. Уверенный в этом, он решил подождать, когда пройдет пик ее злости: он не хотел, чтобы однажды утром проснулся бы рядом с ней плачущей и взятой им силой.

- Тебе действительно нужно было бы подкрасить носик, дорогая. Может, тогда бы я поверил в твое недомогание.