Грэхем Линн - Крещение огнем

- "Санто", - подсказал ей Рафаэль, - "Санто Амальгамейтед индастриз".

Сара побледнела. Ей уже приходилось слышать об этой компании во время обедов в доме у своих родителей. "Санто" была гигантским многонациональным конгломератом, расположенным частично в Европе, частично в Северной Америке. Связать имя Рафаэля с этим гигантом было все равно, что предложить ей пройтись по Луне. Честно говоря, она не доросла до такого.

- Как наследник Фелипе, я являюсь самым крупным владельцем акций. Если бы он мог забрать свою долю в могилу, то непременно бы это сделал.

- Пожалуй, я пройдусь.

Голос ее звучал неровно, как будто ей не хватало воздуха. Она спустилась по лестнице.

Ей было плохо. Деньги - это власть. А власть позволит ему отобрать у нее детей. Странно, почему он не предупредил ее об этом еще в Лондоне? У меня неплохие шансы, сказал он ей тогда, явно недоговаривая. С "Санто" она тягаться не сможет. Она вспоминала теперь, что ей тогда сказала Карен: "Элиза говорит, что он из очень богатой семьи". У Элизы, возможно, был доступ к закрытой информации. Прессе же пока еще предстояло соединить имя Рафаэля Алехандро с САИ.

- Dios mio, que te pasa? - спросил Алехандpo, разглядывая ее сбоку.

И он еще спрашивает? Неужели он серьезно? Она только что навсегда потеряла Бена и Джилли! Всем заправлять будет Рафаэль. Он будет устанавливать правила игры, независимо от того, уедет она или останется. В чем я провинилась. Господи? За что мне эта кара? Освободиться от власти и влияния отца было очень трудно. Сбежать же от Рафаэля, которого поддерживают миллиарды "Сан-то", будет просто невозможно. Приехав сюда, она только подыграла ему, тут и говорить не о чем. Он выиграл битву прежде, чем она добралась до поля боя.

- Я думал, ты будешь просто прыгать от радости, - сказал он.

- Боже, как я тебя ненавижу! Ты слышишь меня? Я ненавижу тебя! - завизжала вдруг Сара, как сварливая баба, вновь обретя дар речи. Он попытался обнять ее, но Сара, упершись руками ему в грудь, с отчаянной силой оттолкнула его от себя и не без видимого удовольствия наблюдала за его полетом в заросший лилиями прудик, куда он свалился с таким всплеском, что забрызгал и ее. - Я места себе не находила, пытаясь раздобыл" немного денег, когда мы жили в Париже! - крикнула она. - А ты даже запретил мне пользоваться моими собственными деньгами! Нет, как же, тебе надо было заставить меня похлебать горюшка. А у самого при этом были столь обеспеченные тылы! Чего только ты не предпринимал, чтобы нагнать ужас на моих родителей! Моей матери ты заявил, что ты цыган! Что никогда не видел своего отца! Ну-ка, скажи, где ты видел родителей, жаждущих отдать свою восемнадцатилетнюю дочь за цыгана, у которого нет твердой работы, зато самоуверенности хоть отбавляй?

Поверхность прудика оставалась неподвижной. Сара быстро заморгала. Где он? Боже, о Боже! Скинув туфли, она, как сумасшедшая, бросилась в пруд. Задев ногой за что-то липкое, она пронзительно закричала, и тут вынырнул Рафаэль и, не скрывая веселого блеска в глазах, откинул мокрые волосы со лба.

- Т... ты... свинья! Мерзкий человек! Как ты посмел меня так пугать! - бушевала Сара.

Выбраться на берег было вовсе не просто, особенно в набухшей от воды юбке. Выбравшись первым, Рафаэль вытянул ее за собой, но вместо того, чтобы поставить ее на землю, прижал ее к себе.

- Если бы только твоя мать тебя сейчас видела, gatita, - проговорил он насмешливо.

- Ты сам на это напросился! - Ее все еще трясло оттого, что она только что чуть-чуть его не утопила, хотя и была готова прыгнуть за ним хоть в пропасть.

Рафаэль рассматривал ее искаженные черты.

- Ты похожа на fantasma, на привидение, а весишь ты как маленький мешочек с костями, - пожурил ее он. - Мне не нравятся костлявые женщины. Ты совсем себя запустила.

Сара закрыла глаза, чувствуя себя старой, никому не нужной зубочисткой.

- Оставь меня в покое, - пробормотала она по-детски, готовая в любую минуту разрыдаться.

- Тебе нужно отдохнуть. Dios, Сара, - пробормотал он, желая довести это до ее сознания, - ты ужасно выглядишь.

Он понес ее на руках по длинной лестнице. Затем скрипнула дверь и послышался женский возглас. Затем - тишина. Когда она открыла глаза, то с удивлением увидела на себе сосредоточенный взгляд Рафаэля. Он поставил ее на ноги, и она, предчувствуя неладное, торопливо сказала:

- Я сама.

- Не будь ханжой! Ты едва держишься на ногах, - заявил он, стаскивая через ее голову хлопчатобумажную светло-вишневую блузку. Юбка упала к ее ногам.