Грэхем Линн: Крещение огнем

Неожиданно его точеный профиль повернулся прямо к ней. Проницательные глаза сузились, в мгновение окинув ее всю с головы до пят. Светло-коричневые... гипнотизирующие... неотразимые глаза. Запаниковав, она резко повернулась, но все же успела заметить, как помрачнело его мужественное лицо. На неслушающихся, подгибающихся ногах она с трудом протиснулась сквозь толпу в холле и добралась до спасительной спальни Карен.

Ее мутило. Она бросилась в соседнюю ванную комнату, где ее болезненно вывернуло наизнанку. Когда ее немного отпустило и она попыталась отдышаться, ей вдруг пришло в голову, что она, наверное, единственная женщина на свете, вот так реагирующая на Рафаэля.

Да что ты, Сара, ты же такая смелая, такая смелая! Если бы ты только знала, что встретишь его здесь, никакая сила на свете не смогла бы тебя сюда притащить. Но это ведь не трусость, попыталась оправдать она себя. Просто даже и через тысячу лет тебе не забыть пережитой боли. А за пять последних лет ты стала совсем другим человеком, совсем другой женщиной. Ой ли? - поддразнил ее внутренний голос. Вот он там, в окружении роскошных, жаждущих его женщин и завистливых мужчин... а ты вот прячешься здесь, в ванной. Боже милостивый, неужели за эти годы так ничего и не изменилось?

На впавших щеках проступил стыдливый румянец. Она вернулась в спальню. Сила характера и гордость все же взяли в ней верх, хотя ни одно из этих чувств не полыхало в ней олимпийским огнем. Что он здесь делает? А почему бы ему здесь и не быть? У Карен бесчисленное множество знакомых и друзей. Вряд ли есть маломальски значимый в социальном плане человек, кто не знал бы Карен. Но ведь Рафаэль живет за границей. Как всякое пышное тропическое растение, он может благоухать только в теплом солнечном климате.

Она сжала руками виски. Он сейчас уйдет. Он обязательно сейчас уйдет. Даже Рафаэль не настолько бессовестен и бесстрастен, чтобы, увидев ее, оставаться здесь. Ведь ему все-таки напомнили о его двух детях, которых он так никогда и не видел... И даже не пытался увидеть... Все еще дрожа, она заставила себя посмотреться в зеркало. К ее удивлению, шелковистые пшеничные волосы были все еще гладко зачесаны назад, а зеленое на бретельках платье мягко облегало ее фигурку, напоминавшую фарфоровую статуэтку. Агонизирующая боль отражалась только в блеске глаз.

"Ты великолепная маленькая куколка, ты прекрасная принцесса, которых возносят и создают деньги. Куклы не живые, они не дышат, querida (Дорогая (исп.). Так же как и ты", - эхом отозвались в ее памяти насмешливые слова Рафаэля.

Она была отвергнута. Куколка в элегантном костюмчике, в пластиковой стерильной упаковке, с ласкающим взором, но не живая. Именно так чувствовала себя Сара, когда ее жизнь была разбита человеком, которого она любила. И вот теперь она вновь переживала это ощущение.

Дверь в спальню открылась так резко, что Сара вздрогнула.

- Так вот где ты прячешься! И это в мой-то вечер года! Ну и ну! - как всегда, экспрессивно произнесла Карен, закрывая за собой дверь. - Я разобралась за тебя с Гордоном. Я поставила его за стойку бара на кухне, заставила его снять смокинг, чтобы кто-нибудь не принял его за настоящего бармена, и посоветовала ему самому несколько раз приложиться, пока он будет обслуживать других. Он настолько хорошо воспитан, что, бьюсь об заклад, простоит там весь вечер до тех пор, пока ты не освободишь его.

Сара обернулась к подруге, бледная, но вполне владея собой.

- На твоем месте я не стала бы биться об заклад, - язвительно заметила она.

Карен вопросительно на нее посмотрела.

- Как ты себя чувствуешь? Ты белее манишки Гордона.

- У меня немного разболелась голова. Я приняла таблетки.

Соврав, Сара даже покраснела.

- Зная твою привычку к преуменьшениям, можно предположить, что у тебя вот-вот разыграется настоящая мигрень. Приляг-ка ты лучше, - приказала ей Карен на правах хозяйки и, пододвинув себе стул, села. - Я хочу знать про Гордона все.

- Я на самом деле себя уже лучше чувствую, - сказала Сара, присаживаясь в ногах кровати. - Нехорошо оставлять гостей одних.

- Там за баром Гордон; большой братец заботится о напитках, а маленькая сестричка следит за музыкой, - сообщила Карен. - Блюда у нас сегодня все холодные, а столы уже накрыты. Как хозяйке мне нет равных.

- Ты, без сомнения, очень хороший организатор.

- Гордон... - нетерпеливо повторила Карен. - Ты что-то от меня скрываешь. Кто он? Где? Как? От него все это можно узнать, только если его поставить к стене и бросать в него ножи! И даже в этом случае нет гарантии, что он не ограничится просто именем, положением и номером. Как бы то ни было, он выгладит именно так, как этого хотелось бы заботливым маме и папе Сауткоттам, думающим о своей неприкаянной дочери.