Эдвина Марк - Юная грешница

- Я поехал бы в отделение полиции, - сказал Джо. - Выходи, дорогая.

Я открыла дверцу, взяла деньги, вышла на белый свет и сделала пару шагов. Чьи-то крепкие руки подхватили меня. Я вдруг взглянула в лицо спокойного молодого человека в штатском, на его могучий подбородок.

- Все в порядке? - спросил он.

Я кивнула. Мне было наплевать. Просто наплевать, потому что я кое-что поняла. Темная птица, тревожившая меня раньше, села мне на плечо и стала клевать мое сердце. Теперь я знала ее имя - смерть.

Джо любил ее, а не меня.

Джо хотел умереть. Хотел покончить с собой. Эта мысль сложилась четко и ужасно в моем мозгу. Все части страшной головоломки сложились аккуратно и понятно.

Он всю свою жизнь хотел умереть и наконец добился успеха. Я помогла ему покончить с собой.

Слезы катились по моим щекам, и полисмен принял это за истерическую реакцию.

- Твои родные ждут тебя, - сказал он. - Он не причинил тебе вреда. Мы сильно рисковали.

Значит, они тоже понимали это. Я даже не стала качать головой, повернулась к нему спиной и посмотрела на машину, на старого жука, неподвижного в ярком свете.

Джо вышел из машины, просто, сам, положил руки на крышу и стал ждать, повернувшись спиной к прожекторам. Казалось, он знал, что делать.

Три полисмена с пистолетами осторожно подошли к нему. Двое сразу повисли на нем, а третий отважно подошел к арестованному на расстояние вытянутой руки, и обыскал его (на предмет оружия, я думаю) и только потом убрал в кобуру свой револьвер. Подошли еще трое. Джо повернулся и вытянул руки. Один из полисменов надел на него наручники (сталь блеснула в белом свете) и затем осторожно, словно провинившегося ребенка, ударил по лицу. В тишине звук пощечины эхом разнесся по улице.

Я почувствовала ее всем своим телом, рванулась вперед, но моя рука была зажата железной хваткой.

И тогда я крикнула ему:

- Джо, Джо!

Казалось, он не услышал меня, прошел пару ярдов к полицейской машине и забрался на заднее сиденье. Помню, я подумала, что его зарождающаяся лысинка должна была заблестеть в ярком свете.

Хлопнула дверца, полицейская машина медленно тронулась с места, и через несколько секунд свет погас.

А потом я поняла, что улица совсем не темная и не тихая. В каждом доме горел свет. Все хотели увидеть арест.

Справа до меня донеслись причитания, разговоры, а затем я увидела Марию. Ее лицо тонуло в тенях при обычном освещении, она по-прежнему сжимала в руках свою новую книжечку в красном переплете и плакала.., с серьезностью покинутого ребенка.

Женщину тоже окружали полисмены. Затем державший меня мужчина тихо сказал:

- Твои родные ждут.

Я повернулась к своему дому, из которого выбежала мама. Она выглядела, как живой труп, но через несколько мгновений ее руки обняли меня и крепко сжали.

- Слава Богу, - словно себе прошептала мама. - Боже милостивый, спасибо тебе, спасибо!

Я почувствовала на своих глазах слезы и зарыдала. Мама взяла меня у полисмена (который сам слегка шмыгал носом), и мы прошли в дом, закрыв за собой дверь. В холле стоял Эллиот. Он обнял меня (впервые в жизни) и грубовато спросил:

- С тобой все в порядке, Джоан? Я кивнула, не в состоянии ответить словами. Слезы катились по моим щекам, и я ощущала головокружение.

Родители провели меня в гостиную. В доме оказалось полно посторонних (позже я узнала, что это были репортеры), но Эллиот выпроводил всех и закрыл дверь.

- Получите всю информацию потом, - повторял он, подгоняя газетчиков к выходу. - Дайте нам отдохнуть. Получите свою информацию. Дайте нам успокоиться, ребята.

(Ребята!) Я безмолвно сидела на кушетке в гостиной, все еще сжимая в руках конверты. От усталости у меня кружилась голова. Я едва могла сосредоточиться. Все произошло так быстро, так жестоко. Сквозь туман я начала понимать, что мама что-то говорит высоким, взволнованным голосом.

- Что он сделал с тобой, милая? - она с ужасом смотрела на мои ноги. Свежие царапины на них кровоточили, испачкав ковер, и я представила, какой у меня сейчас вид - с прилипшими ветками и травинками. Лицо бедной мамы двигалось под серой кожей, глаза едва не вылетали из орбит.

- Со мной все в порядке, - сказала я. - Он ничего не сделал. Ничего вообще. Ничего, о чем вы думаете.

- Джоан? - Эллиот стоял надо мной. - Он не...

- Нет, - ответила я. - Нет.

- Мы вышибем из него правду, - мрачно произнес Эллиот, и я протянула ему конверты.

- Вот, - сказала я. - К ним, кажется, не прикасались.

- Наверное, он забыл их, когда загорелся свет, - проговорил Эллиот, взяв конверты. Он держал их осторожно, - Ты не хочешь пересчитать деньги? спросила я.