Эдвина Марк - Юная грешница

Справа от меня худая, эмоциональная итальянка ела чесночную колбасу и тяжело дышала. Сказанного достаточно.

Через некоторое время солнце начало опускаться, и пять лебедей на замусоренной поверхности прудика напротив меня (там, вероятно, глубина была не больше фута, и огромные блестящие каменные глыбы на берегах траурно смотрели в ослепительное небо, словно протестуя против этого неожиданного, нежелательного взгляда внешнего мира) медленно прокладывали себе путь, даже не поворачивая ни к кому головы. Они держали клювы с каким-то отчаянным видом, словно им было очень жарко, но они не позволяли жалеть себя.

У меня не было их гордости. Когда тени сгустились, и некоторая свежесть спустилась на город и парк, я опять ожила. Девушка справа закончила есть, рыгнула разок, озарила меня улыбкой и, слава Богу, ушла. Толстяк слева поэтически храпел в надвигающихся сумерках.

Через некоторое время стало достаточно прохладно, чтобы двигаться. Я встала и потянулась. Настало время обеда.

Я не ощущала голода, но нужно было чем-то заняться. Я вышла из парка и через минуту снова оказалась на улице (теперь кое-где уже горели неоновые вывески ресторанов). Здесь жара еще не улетучилась. Город накопил ее за день и теперь извергал через асфальтовую пасть прямо мне в лицо... Я совсем измучилась.

Передо мной оказался Карнеги-Холл. "Руджеро Риччи" - гласила афиша. "Барток, Концерт для скрипки". Казалось, смотревшему на меня с цветной афиши мистеру Риччи было как-то не по себе. Даже в такой жаре я почувствовала волнение. Мне никогда не приходилось бывать на концертах. Сейчас музыкант смотрел на меня. За два доллара я могла послушать живую музыку.

Может, Джо поведет меня на концерт? Мне так хотелось пойти туда. Я решительно отвернулась, и тут кто-то сказал:

- Привет.

Я обернулась, словно меня ударили. Парень, смотревший на меня, смутно показался мне знакомым, и через несколько секунд я его узнала... Магазин Сэма Гуди.

- У прилавка с пластинками, - напомнил он. - Мы стояли там рядом.

Думаю, я могла повернуться и уйти или бросить на него взгляд, который в книгах из моровиллской библиотеки называется "холодно-презрительным", но ничего этого не сделала. Я чувствовала себя очень одинокой, и было приятно поговорить хоть с кем-нибудь, даже с тем, кто пытался подцепить меня. Кроме того, парень не знал, кто я такая, и никогда не узнал бы. Где же здесь опасность?

- Да, - отозвалась я. - Я помню тебя. А где твои очки?

- Я в них только читаю, - он постучал себя по карману. - Любишь музыку?

- Да.

- Идешь на концерт?

- Нет, - ответила я.

- Я тоже. Но очень хочу. Можно, я назову тебе свое имя?

- Хорошо.

Он довольно умный, подумала я. И симпатичный.

- Тед Лереби. Я в городе только второй день. Наверное, это нехорошо заговаривать на улице с незнакомыми девушками.

Парень сильно растягивал слова. Как выяснилось позже, он приехал со среднего Запада.

- Джоан, - представилась я. - Джоан Смит.

- Ну и жара.

Мы оба почти расплавились. Я согласно кивнула.

- Как насчет пива?

Ладно, пусть так. Уличное знакомство. Конечно, я должна была мило улыбнуться и сослаться на неотложные дела, но я опять ничего этого не сделала. Мой голос прозвучал как будто со стороны:

- Я люблю.., голландское.

Парень улыбнулся, и через две минуты мы сидели за столиком нео-германской пивной прямо напротив Карнеги-Холла. Я никогда особенно не любила пиво, но сейчас проглотила большую кружку почти залпом, закурила, закашлялась, отложила сигарету и взглянула на парня напротив.

Он был худым, очевидно, не очень состоятельным, но его одежда отличалась чистотой, даже в такую жару, и, когда была новая, стоила немало.

Кожаный пиджак вряд ли подходил для нью-йоркского лета - хотя тут вряд ли какая одежда являлась подходящей. Всем нам нужно было бы отправиться на нудистский пляж.

Парень не дал мне особых шансов раскрыть рот. Кажется, я пыталась объяснить ему, что я девушка не того типа, но он начал говорить сразу. У него были большие, серьезные карие глаза и длинные, костлявые запястья, которые вылезали из-под рукавов. Очевидно, ему требовалась новая одежда, но на нее не было денег. И еще ему нужно было постричься.

- Слушай, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты знала, как я ценю это. Знаешь, ты первый человек, с кем я заговорил за последние три дня. Я имею в виду, по-настоящему заговорил. Я ехал в летнюю школу в Нью-Йорке, но до сих пор еще ни одной не нашел. Увидев тебя у Гуди, я захотел поговорить, но решил, что ты примешь меня за деревенщину. Я из Висконсина. Сюда меня послали мои родители, Я надеюсь стать дантистом. Мой отец дантист. Мне восемнадцать лет, а тебе? Хочешь еще пива? Я хочу. Страшная жара. Официант, еще два пива, пожалуйста. Они называют эти большие стаканы кружками. Надеюсь, ты не сочтешь меня грубияном, но ты очень симпатичная. Ходишь в колледж? Нет, ты моложе. Школа, наверное. Твои родители разрешают тебе ходить по вечерам на свидания? Любишь музыку?