Эдвина Марк - Юная грешница

Я надела плащ и опять спустилась по лестнице. Эллиот погрузился в газету. Я ничего не сказала, а он даже не посмотрел на меня. Я проскользнула за дверь и побежала за угол к автобусной остановке.

Через двадцать минут я стояла перед самым дешевым в Ширфул Вистас домиком, аккуратным, пятикомнатным, с миниатюрной полоской газона, на котором стояло несколько алебастровых статуй почти в натуральную величину: диснеевские гномы (с очень красными щеками, розовыми ручками и круглыми задумчивыми глазами) и бело-зеленая собака, обнюхивающая тачку одного из гномов. Никогда я не видела ничего более шокирующего, более безобразного, никогда не думала, что статуи можно сделать такими ужасными.

Я вспомнила о Марии и представила ее с восторгом листающей иллюстрированный рекламный буклет, а рядом с ней предупредительного, сияющего продавца, ожидающего с договором в руках. Дрянные фигуры, видимо, еще и стоили немало, хотя сделали их как обыкновенную дешевку. Красный нос Думбо уже начал приобретать белизну подбородка и вылепленных бакенбардов. Зимой все статуи за две недели превратятся в развалины. Я мысленно увидела их, терпеливо стоящих сначала под дождем, потом под снегом, гротескные маленькие холмики под белым одеялом, каждый год укутывающим наш городок.

Я обошла тачку и оказалась перед парадной дверью. Возле нее висели огромный бронзовый молоток, слишком тяжелый и дорогой на вид для его тонкой деревянной ручки, и невероятно причудливая приглашающая вывеска, нечто вроде индийского плетения с милым "Добро пожаловать", теряющимся в лабиринте запутанного узора.

Я быстро постучала и обнаружила, что молоток внизу еще снабжен колокольчиком. В результате получилось комплексное музыкальное бряцанье.

Он открыл дверь почти сразу. На нем была спортивная рубашка без двух пуговиц, отчего виднелась большая часть его груди. С пальцев капала мыльная вода - очевидно, он что-то делал на кухне.

Джо несколько раз моргнул, затем его глаза прояснились и он узнал меня.

- Привет, - сказала я.

- Что ты здесь делаешь?

- Хотела тебя увидеть.

- А почему не позвонила? Мой номер есть в книге.

- Потому что ты не позволил бы мне прийти, - ответила я, - и ты это прекрасно знаешь.

Он развел руками в стороны, затем снова соединил, стоя передо мной с жалким, а для меня милым видом среди алебастровых фигур, насмехающихся над ним на своей лужайке.

- Я хочу войти, - заявила я.

- Нет, Джоан.

- Да, - я уже собиралась оттолкнуть его и оттолкнула бы, но он вдруг странно пожал плечами, потом медленно отодвинулся в сторону. Я вошла в дом.

Здесь было светло. Это первое, что поразило меня. Хоть и наступил полдень, повсюду горел свет. Бесчисленные (как мне показалось) лампы, люстра в гостиной со стапятидесятиваттными лампочками ослепительно сверкали.

Ни одна гостиная, даже роскошно обставленная, не смогла бы устоять против грубого, голого потока света. Эта же комната со своей скромной мебелью распростерлась передо мной, обнаженная и отвратительная. Мне сразу же показалось, будто я в доме сумасшедшего. Обитая оранжевой тканью софа, красный ковер с миллионом нитей разной длины, выдернутых при чистке пылесосом, серые стены, какие можно увидеть в некоторых офисах и дешевых женских туалетах.

Вся мебель была тяжелой, купленной комплектами, поэтому софа, кресла и столы имели родственное сходство. Пышный модерн - массивные квадратные формы резали глаз и казались пригодными лишь для фойе простеньких отелей.

Я чувствовала, как сзади меня странно застыл Джо. Мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что он страдал.

Наконец я села в одно из мощных прямоугольных кресел и посмотрела на него.

- Ну, - произнес он, - теперь ты все видишь. Уйдешь сейчас же? Я покачала головой.

- Ты слишком стараешься выгнать меня. Джо сел рядом со мной, и я заметила его частые быстрые взгляды в сторону кухни, откуда доносились странные звуки. Вероятно, там находилась Мария. Я приготовилась к этому еще в автобусе, но вдруг почувствовала, что постепенно начала краснеть. Я не хотела встречаться с ней, однако все же встретилась.

Джо положил ногу на ногу, и дешевый материал его брюк сморщился на бедрах. Довольно странно, но на нем были крошечные, аккуратные, великолепно начищенные туфли, только подчеркивавшие поношенность остальной одежды.

- Зачем ты пришла сюда? - прошептал он. Мы оба шептали, и я радовалась, потому что это создавало вокруг нас маленький мирок, тесный пузырик обоюдной вины, в котором мне было уютно и тепло. И еще наша вина пока оставалась очень маленькой.