Грейс Металиус - Нет Адама в раю

И очень хорошо. Значит, немцы еще не захватили Канаду, подумал он.

- Маман, - позвал он. - Маман!

- Ты посмотри на себя, Арман, - обратилась к нему мать. - Ты хуже свиньи в хлеву.

- Маман, - снова позвал он. - Маман, ты скоро родишь ребенка?

Берта выпрямилась, привстала на цыпочки и залепила ему звонкую пощечину.

- Марш в постель, гадкий мальчишка! - сердито велела она.

Альсид пожал плечами.

- Да, он и впрямь уклюкался в дупель, - пробормотал он. - Давай, Эдуард, помоги отнести его.

На следующее утро, впервые в жизни Арман на цыпочках прокрался к буфету в столовой и выпил натощак стакан вина. Тошнота почти сразу улеглась, голова прояснилась и дрожь унялась, но тяжелое настроение не проходило. Арману пришлось сделать над собой усилие, чтобы выйти в поле и проработать весь день бок о бок с братьями, да еще и улыбаться в ответ на поддразнивания.

- Что же стряслось, братишка? - спрашивал Эдуард. - Видимо, ты еще мал, чтобы слушать разговоры взрослых в "Рыбаре".

- Кишка тонка, да, братец? Перебрал горькой.

- Что-то ты сегодня малость бледноват, Арман? Неужто тебе нехорошо?

- В чем дело, малыш? Грипп, что ли, подхватил?

Когда все возвращались домой обедать, Альсид так шлепнул его по спине, что Арману показалось, голова сейчас отвалится и покатится по земле.

- Мать до сих пор обижена за твою вчерашнюю выходку, - сказал Альсид. Я бы на твоем месте извинился перед ней, прежде чем сесть за стол.

- О чем ты говоришь? - встрепенулся Арман.

- А разве ты сам не помнишь?

- А что я должен помнить?

Альсид расхохотался и еще раз от души треснул Армана по спине.

- Пожалуй, впредь пусть лучше за тебя пьют братья, - предложил Альсид. - Значит, ты и вправду был вчера пьянее, чем я думал. Ты проявил излишнее беспокойство по поводу маман.

- Да?

Альсид ткнул его под ребра.

- Маман вовсе не на сносях, - ухмыльнулся он. - И, слава Богу, пока не собирается.

Арман пришел в ужас.

- Неужто я ее об этом спросил? - пролепетал он. - Прямо в глаза?

- Да, парень, - покачал головой отец. - Именно так ты и сделал. Так что, давай, иди и помирись с ней, если хочешь, чтобы все было в порядке. Эх, сейчас холодного пивка попьем! Как мне его не хватает.

Ты даже не представляешь, насколько ты прав, папа, подумал Арман, когда они входили в дом.

Два дня спустя Омер Кормье приехал навестить Аурелию и привез свежие новости. Англия вступила в войну с Германией.

- Франция, Англия, Италия, все как с цепи сорвались, - сплюнул Зенофиль. - Весь мир взбесился. Когда это кончится?

Все это время Армана преследовали видения. Он грезил наяву. Копаясь в черной земле, он видел кровь, а глядя на братьев, могучих и пышащих здоровьем, он видел окровавленные трупы. Глядя на мать и сестру, раскладывающих еду по тарелкам или вышивающих, он видел как они лежат, раскинув ноги, под немецкими офицерами в форменных мундирах - их рты раскрыты в беззвучном крике. По ночам его мучили кошмары, от которых Арман просыпался с головной болью и в холодном поту, больной и измученный. Впервые в жизни Арману Бержерону стало страшно, и ему понадобилась неделя, прежде чем он осознал, что должен сделать.

На следующую ночь, чуть позже полуночи он взял все свои сбережения и ушел из дома. Всю ночь и часть утра он шел, не останавливаясь, пока не добрался до города Сен-Жан Баптист, где сел на поезд, следующий в Монреаль.

В четыре часа дня он уже принес присягу на верность британской армии и лишь тогда сел писать письмо матери.

Он признался, что соврал вербовщику про свой возраст, но приписал, что надеется, Берта поймет причину его побега и не станет судить слишком строго.

"Если немцы высадятся в Канаде, - писал Арман, - им теперь придется убить меня, прежде чем хоть один волос упадет с твоей головы и хоть один из этих гадов прикоснется к моей сестре".

Отправив письмо, Арман воспрял духом и почувствовал себя легко впервые с той минуты, как дедушка возвестил о вступлении Франции в войну с Германией.

Теперь он тоже причастен к войне. Он стал частичкой общей силы Франции и Англии. Ему выдадут стальную каску, мундир и ружье, и он уложит первого встречного немца, когда тот даже не заподозрит о грозящей ему опасности. Ничего сложного тут нет, подумал Арман, не труднее, чем подстрелить оленя. От него потребуется только выдержка, умение бесшумно подползти к жертве, а потом: бах-бах! Фрицы будут дохнуть как мухи. Война быстро закончится, и Арман возвратится домой героем, увешанным медалями. Вот тогда он гордо прошагает к дому Жана Дюплесси и громко скажет, что пришел за Сесилией. Они поженятся и ему больше не придется сносить унижения и издевательства, а потом он выстроит новый дом на земле, которую ему обещал отец.