Френсин Паскаль - Сентиментальная история

- Готовы ли обе стороны к слушанию дела? - спросил судья, отрывая глаза от стопки документов, которые лежали перед ним.

- Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила Марианна Уэст, прежде чем кто-либо успел открыть рот.

Элизабет готова была испепелить ее взглядом. Это выскочка Марианна Уэст сунулась вперед отца, а ведь это он - совладелец адвокатской фирмы, а не она! Лишь бы обратить на себя внимание!

Но злиться было некогда: один за другим стали выступать адвокаты, пересыпая свою речь судебными терминами, от которых у Элизабет зазвенело в ушах.

Первым встал один из адвокатов Джорджа Фаулера, как и все, в темно-синем костюме, и громоподобным голосом произнес речь. Суть ее сводилась к тому, что футбольное поле должно стать собственностью Фаулеров, поскольку срок аренды школьного совета истек и должным образом продлен не был.

Затем один из адвокатов Генри Пэтмена произнес проникновенную речь о том, что новая фабрика будет загрязнять воздух Ласковой Долины, да еще рядом со школой. И потому дело приобретает широкое общественное звучание.

Элизабет слушала убедительно звучащие доводы той и другой стороны, и надежды ее постепенно таяли. Но ведь еще будет выступать отец. А он прекрасный адвокат. Может, все-таки ему удастся отстоять школьное поле.

Но вместо отца стала готовиться к выступлению Марианна Уэст. Элизабет как громом поразило!

Марианна встала и, заглянув еще раз в бумаги, заговорила громким ясным голосом, обращаясь ко всем сидящим в зале заседаний. Она говорила, что если здание - голова школы, то футбольное поле - ее сердце. Элизабет строчила в блокноте, стараясь не пропустить ни одного веского довода, которые приводила Марианна Уэст. Кажется, она и правда понимает что к чему. Это, должно быть, отец посвятил ее во все тонкости.

И мало-помалу Элизабет вопреки себе стала восхищаться тем изяществом, с каким Марианна распутывала это непростое дело. И она записала в блокноте: "Мисс Уэст умно и убедительно отстаивала интересы школы".

Наконец объявили перерыв и суд удалился в совещательную комнату для принятия решения, а в душе у Лиз зародилось сомнение, так ли уж она права, что подозревает Марианну Уэст. Увидев в коридоре отца, она бросилась к нему, но, заметив, что рука его лежит на плече Марианны, застыла на месте. На виду у всех! Что же это такое творится!

А Нед Уэйкфилд подвел к дочери Марианну и представил их друг другу. Элизабет от растерянности как язык проглотила. К счастью, Марианна ничего не заметила. Она улыбалась налево и направо, довольная произведенным ее речью впечатлением. Потом взглянула на Элизабет и сказала:

- Нед говорил, что у него дочери-красавицы. Но я и думать не могла...

Элизабет вспыхнула, Марианна явно говорит искренне, она даже могла бы понравиться Лиз. От этой мысли она совсем расстроилась - это ведь предательство по отношению к маме.

Судебный пристав выглянул в коридор и объявил, что судья готов обнародовать решение. Все поспешили обратно в зал, заняли свои места и, ожидая решения, затаили дыхание.

Сначала шли малопонятные юридические термины, но последние слова судьи прозвучали громко и ясно: "Джорджу Фаулеру и Генри Пэтмену в иске отказать. Собственность по решению суда передается в аренду школьному городскому совету".

Раздались радостные выкрики и восклицания, и никто уже не слышал пристава, призывавшего к порядку. И, наверное, только одна Элизабет заметила, как Фаулер и Пэтмен с кислыми физиономиями в сопровождении своего эскорта гуськом покинули зал заседаний.

Мистер Купер и тренер Шульц отвезли Элизабет обратно в школу, а там ее торжественно встретили и повели по коридорам Кен Мэтьюз и вся футбольная команда.

- Все о'кэй! - кричала она. - Мы победили!

Потом ее подняли на руки и пронесли так по парадной лестнице, затем через всю школу и обратно по пандусу в столовую.

Позже, когда она сидела в редакции и писала статью, в комнату то и дело кто-нибудь забегал и спрашивал:

- Это твой отец нас спас?

- Он тоже там был, но выступала в нашу защиту Марианна Уэст.

Мистер Коллинз пробежал глазами ее статью и удовлетворенно кивнул:

- Хорошо, Элизабет, вполне объективно.

Лиз вздохнула. Сама она не была уверена, что, несмотря ни на что, сумела остаться беспристрастной.

По дороге домой к Элизабет снова вернулось мрачное настроение. Разве могла она быть счастливой, если отец хочет оставить их ради другой женщины.

А дома мама сказала ей: