Джессика Рэндел - Путь к сердцу

- Нет? Меня это удивляет. Я думал, вы как раз сильны умением справляться с неожиданным. Ведь у вас никогда не было проблем, несмотря на самые причудливые прихоти моих гостей.

- Я не говорю, что не справляюсь, - пыталась оправдаться Ванесса. - Я просто сказала, что не очень хорошо воспринимаю неожиданности - я имею в виду в личном плане. У меня внутри все... - Она уже жалела, что сказала слишком много. Он пристально наблюдал за ней, что еще больше усиливало ее тревогу.

- Приноравливайтесь ко мне. В конце концов, вы можете себе это позволить. Вы же знаете, что я не могу вас уволить, - внезапно сказал он.

- Не можете? - переспросила Ванесса, чувствуя здесь непредвиденную ловушку.

- Ведь тогда я бы поставил под удар все, что здесь делаю, ведь так?

- Разве? - Теперь Ванесса была уже озадачена.

- Вы могли бы на целые годы связать мне руки судебными тяжбами...

- Я могла бы?..

Ее реакция была слишком быстрой, и в ней читалось любопытство. Бенедикт сощурил глаза. Ванесса выпрямилась и расправила плечи, характерным движением выставив вперед подбородок, чтобы подчеркнуть свое физическое превосходство.

- Я могла бы, не так ли? - повторила она, с изрядной долей угрозы, однако не смогла скрыть многозначительного колебания.

- Вы могли бы?

- Да. - Не сознавая этого, Ванесса закусила полную нижнюю губку.

- А каким образом вы бы сделали это?

Она была в еще большем недоумении, а выражение его голубых глаз сулило бурю и предвещало, что ей не выплыть. Казалось, его что-то забавляет и - все внутри у нее перевернулось - вызывает сочувствие!

- Ну, я... я...

- Вы не знаете, да? - мягко произнес он. - Вы совершенно не представляете, о чем я говорю.

Она выпятила подбородок еще сильнее.

- Нет. - Ее тон показывал, что у нее и нет желания выяснять это.

Но он остался при своем мнении.

- Вы поняли, что объяснял вам адвокат судьи Ситона? - спросил он все с той же, приводящей в бешенство, мягкостью. - Он заверил меня, что поговорил с вами сразу же после похорон.

Ванесса нахмурилась, пытаясь припомнить, и ее гладкий широкий лоб избороздили морщины.

Судью Ситона она считала не только своим спасителем, но и человеком, достойным всяческого уважения, восхищения и привязанности.

Он спас ее из глубин несчастий, а девушка, в свою очередь, оставалась рядом с ним во время переездов по всему миру, спасая от бездеятельности, которую принесла нежеланная отставка, от превратностей старости и его вспыльчивого характера. Пришло время, когда судья, отшельник по натуре и убежденный холостяк, начал страдать от провалов памяти, с трудом передвигался. Ванесса оказалась именно тем человеком, кто умел избавить его от приступов депрессии. Она даже уговорила его начать писать книгу, над которой он все еще с энтузиазмом работал перед самой кончиной, - историей Уайтфилд-хауса, ставшего его родным домом, и всей округи Коромандел.

Здоровье его все ухудшалось, и смерть не должна была стать неожиданностью для Ванессы, тем не менее это был удар. Во время похорон девушка все еще была в оцепенении и подсознательно враждебно относилась к любой угрозе перемен в той тихой гавани, которую она старалась создать для себя в Уайтфилде. Ее сознание отключалось при малейшем упоминании о надменном молодом узурпаторе, который, как ей казалось, бессовестно быстро собирался вступить в права наследования, если учесть, что до этого никогда не давал себе труда навестить своего благодетеля, когда тот был еще жив, и даже не соизволил проводить его в последний путь.

Когда неделю спустя после похорон Бенедикт Сэвидж наконец объявился собственной персоной, он оказался разительно непохожим на покойного судью, и физически, и по темпераменту, - субъектом, вызывавшим у Ванессы полное неприятие.

То, что враждебность между ними была обоюдной, как нельзя лучше отвечало ее предубеждению, и она не искала этому никаких объяснений, кроме самых поверхностных. Враждебность со стороны мужчины не нарушала ее безопасности и вполне устраивала. Напротив, интерес со стороны мужчины заставлял ее нервничать, она начинала чувствовать себя неловкой и неуклюжей, глупой и, что хуже всего, ужасно ранимой.

- Я помню, как адвокат судьи без конца твердил о завещании, - медленно произнесла Ванесса. - О том, что в нем ничего не было предусмотрено для меня или что-то в этом роде, но я ничего и не ожидала - я же не член семьи и работала у него только два года. Я теперь не припомню, что именно сказал адвокат. Я была утомлена и не очень вникала в то, что он говорил. Мне пришлось одной заниматься похоронами, как вы знаете. Вы же даже не соизволили приехать, пока все не кончилось! - В ее голосе послышались раздражительные нотки - отголосок их трехлетней невысказанной вражды.