Герман Воук - Марджори в поисках пути

Он был далеко не лучшим вариантом. Немного ниже среднего роста, хотя и атлетически сложен, и всего лишь на полголовы выше ее. Он говорил медленно, слегка холодновато и по делу, хотя все же в его речи проскальзывали нотки юмора. Такая манера представляла собой полный контраст как быстрому нервному остроумию и фантастической словоохотливости Ноэля, так и острой проницательности и язвительному красноречию Майкла Идена. Марджори считала, что судьба приготовит ей в мужья какого-нибудь из подобных говорунов, потому что люди такого типа оказались ее слабостью, но и размеренная, тщательно продуманная речь Милтона вполне устраивала ее. Его отношение к политике и религии было довольно старомодным; говоря о таком же человеке, но менее надежном и определенном, она назвала бы их банальными. Так, например, оказалось, что он хотел бы завести традиционно-религиозные порядки у себя в доме, и он был явно рад узнать про историю семьи Марджори. Ее даже забавляло, как мало все это трогало ее самое. Лишь одно она не могла понять и чертовски жалела об этом: почему она не обратила на него внимания, когда впервые встретилась с ним во время свадьбы Маши?

После третьего свидания Марджори не находила себе места, так как была уверена, что она и выглядела недостаточно эффектно, и не могла умно разговаривать, и вообще его интерес к ней из-за этого явно ослабевает. После четвертого (а все свидания состоялись на одной и той же неделе, в понедельник, среду, четверг и субботу) она знала, что он влюбился в нее так же крепко и быстро, как и она в него, и что он намерен сделать ей предложение.

Формального предложения он так никогда и не сделал. Они встретились рано утром в воскресенье после того критического свидания в субботу вечером и провели вместе весь день и весь вечер, отправившись на его новом «бьюике» в Нью-Джерси, по официальной версии — любоваться листопадом. Они колесили по великолепным аллеям, стоящим в пламени и желтизне осенних листьев, но совершенно не замечали их. Позавтракали и пообедали в придорожной таверне, остановились вечером на несколько часов при лунном свете. К тому времени, когда он привез ее домой, а это случилось в половине пятого утра, они уже обсудили дату свадьбы, и где они будут жить, и как они сообщат эту новость своим родителям. И только оставшись одна в спальне и взглянув на свое лицо в зеркале — самое знакомое в мире лицо, со стершейся косметикой, с растрепанными волосами, с окруженными тенью, но сияющими глазами, — лишь тогда она поняла, какой переворот произошел в ее жизни.

Внешне на переворот это не было похоже. Замужество с ним выглядело совершенно естественным и неизбежным, частью обычного хода вещей, подобно тому, как после окончания старшего класса приходит выпускной вечер. Еще в начале недели она пыталась бороться с этим чувством, пыталась найти какие-нибудь причины, по которым она не может выйти замуж за этого незнакомого ей человека, пыталась изображать скромность и сдержанность, которыми она должна была бы обладать. Но в его присутствии все ее благие намерения рассыпались. Еще до того, как неделя закончилась, она чувствовала себя его женой. Это оказалось побочным эффектом желания не ощущать себя таковой. Ее ошеломило признание Милта, когда, ведя машину в Нью-Джерси, он попросил ее не считать его глупцом или наглецом за то, что он не может не думать о ней как о своей жене. Вскоре после этого она сама призналась в чем-то подобном, они остановили машину на усыпанной листьями лужайке и стали с упоением целоваться и говорить о своей свадьбе как о решенном деле.

Они быстро миновали этап обоюдного восторга от того, что каждый из них любим Другим, и обсуждали теперь, сколько детей им хотелось бы иметь, каких религиозных принципов они придерживаются, какими суммами они могут располагать для ведения хозяйства; все это гораздо больше напоминало разговоры супругов со стажем, а не жениха и невесты, которым бы полагалось захлебываться от любовного восторга. С ошеломившей ее быстротой Марджори осознала, что; хотя она и должна испытывать смущение и стыд от его чувственных ласк, но этого не было и в помине. Его прикосновения, его поцелуи, его руки, его голос — все это было знакомо ей, приятно и восхитительно. Он просто был частью ее самой в отличие от Ноэля Эрмана, который, несмотря на его обворожительное очарование, никогда таким не был. Не очень она удивилась и тому, что такой непохожий на Ноэля человек смог расшевелить и усладить ее. История с Майклом Иденом принесла ей лишь капельку знания — чем женщина отличается от девушки. Таких людей, как Майкл, в ее жизни могло быть и два, и три — принципиально это ничего не добавляло к уже познанному; но лишь по Божескому соизволению ей удалось встретить человека, с которым она могла быть счастливой.