Джером Джером - Любовная интрига жены Тома Слейта

Однако все это время менялась и Мари, причем в худшую сторону. Она пришла в кафе добродушной, веселой девушкой, а теперь, если она не играла роль в устроенном ею спектакле, — а то, что это спектакль, у меня не вызывало сомнений, — пребывала в мрачном и подавленном настроении, а если и открывала рот, то говорила что-нибудь резкое. Потом, как-то утром после выходного дня, который она попросила и получила от меня без лишних вопросов, в кафе появилась та самая Мари, какой я видел ее до появления на сцене мастера Тома Слейта. Весь тот день она улыбалась каким-то своим мыслям, а молодого Фламмара, который в последнее время возомнил о себе слишком много, так резко осадила, что я даже пожалел беднягу.

«Все образовалось, — сказал я себе. — Он объяснился, и ее это объяснение устроило. Похоже, он оказался умнее, чем я о нем думал».

Однако в кафе он в тот день не появился, и она не сказала ни слова до самого закрытия, когда попросила меня пройти с ней часть пути домой.

— Что ж, комедия окончена? — спросил я, как только мы вышли на более спокойную улицу.

— Нет, — ответила она, — для меня все только начинается. По правде говоря, пока все было слишком серьезно и меня совсем не радовало. А теперь я вроде бы начинаю получать удовольствие. — И она рассмеялась, как и прежде, от всей души.

— Да, теперь ты определенно повеселела, — признал я.

— Я чувствую, что он не такой плохой, как я опасалась. Вчера мы ездили в Версаль.

— Милое местечко этот Версаль, — кивнул я. — Но дорожки там такие извилистые, что можно заблудиться, если плохо в них ориентируешься.

— Извилистые, это точно, — подтвердила она.

— И там он признался тебе в любви и все объяснил?

— Ты совершенно прав, — ответила она, — именно это и произошло. А потом поцеловал в первый и последний раз, а теперь он на пути в Америку.

— На пути в Америку! — Я остановился посреди улицы.

— Отправился туда, чтобы найти свою жену, — объяснила она. — Ему стыдно за то, что он не попытался сделать это раньше. Я дала ему пару наводок — он не так уж умен — и уверена, что теперь он сможет ее отыскать, — тут она улыбнулась уже мне и чуть сжала руку. Она стала бы флиртовать с собственным дедушкой — вот что я о ней думаю.

— Он действительно хороший человек, — продолжила она, — и мне приходилось постоянно одергивать себя, а не то я бы его пожалела. Он сказал мне, что именно любовь ко мне показала ему, каким же он был негодяем. По его словам, он мне совершенно не дорог, — и я не стала ему возражать — и за это он меня только еще сильнее уважает. Не могу объяснить, как он до этого дошел, но я услышала от него следующее: я так хороша, что только самый достойный мужчина может получить шанс удостоиться моего внимания, а любой другой должен стыдиться того, что посмел в меня влюбиться, и он не успокоится, пока не докажет себе, что имеет право любить меня, а если не получится, то больше любить меня не будет.

— Это несколько сложновато, — сказал я. — Надеюсь, ты это понимаешь?

— Все очень даже просто, — с некоторым апломбом ответила она, — и, как я тебе и говорила, именно это мне в нем и приглянулось.

— Ему не пришло в голову спросить, почему ты так яростно флиртовала с мужчиной, который тебе не нравился? — поинтересовался я.

— Он не воспринимал это как флирт, — ответила она. — Для него это благоволение, проявленное к одинокому путнику в чужой стране.

— Думаю, для тебя все обернется очень хорошо, — заметил я. — У него есть все задатки хорошего мужа. Он, похоже, достаточно простосердечный.

— Он мне так понравился, когда я впервые с ним познакомилась! — Она вздохнула. — Все матросы такие беззаботные.

— Советую тебе в будущем излечить его от этого.

— А кроме того, его жена показала себя дурой, уехав и не оставив нового адреса, — добавила Мари.

Тут мы дошли до перекрестка, где наши пути расходились, и попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Почти месяц прошел безо всяких новостей. Первую неделю Мари напоминала веселого котенка, но, по мере того как день миновал за днем, все больше нервничала. Потом однажды утром она вошла в зал с таким важным видом, — чего вечером не было и в помине, — что я сразу понял: ее маленькая авантюра развивается успешно. Она подождала, пока в кафе мы остались одни, а это обычно случается в середине дня, достала из кармана письмо и показала мне. Милое, уважительное письмо с сантиментами, которые сделали бы честь и церковному старосте. Благодаря предложениям Мари, за которые он выражал ей безмерную благодарность, — и они доказывали, что она не только добрая и прекрасная, но еще и мудрая, — ему удалось проследить путь миссис Слейт, урожденной Мэри Годселл, до Квебека. После смерти дядюшки из Квебека она перебралась в Нью-Йорк, где устроилась официанткой в ресторане при гостинице, и теперь он ехал туда, чтобы продолжить поиски. О результатах он, с ее разрешения, сообщит в очередном письме. Если он обретет счастье, то благодарить за это будет только ее. Именно она объяснила ему, в чем его долг, и наставила на путь истинный. И много чего еще в том же духе, но по сути ничего больше.