Робин Шоун - Женское счастье

Если он пойдет на это, не известно, сможет ли умереть с достоинством, зная, что оставил позади.

Если он пойдет на это, не известно, сможет ли отпустить Абигейл, когда кончится буря.

Матрац прогнулся под неумелыми движениями Абигейл.

Он окинул взглядом темный силуэт, легко погладил вознесенные в воздух ягодицы и понял, что, какое бы возмездие ни ожидало потом, сейчас он возьмет ее.

Они договорились, что могут делать все. Значит, он получит все.

Он ощупью повесил на изголовье мочалку, запустил пальцы в масленку и смазал свою изголодавшуюся плоть. Девять дюймов?

Похоже, все девятнадцать, сильных, крепких, готовых погрузиться в ее глубины.

Он поставил масленку на пол и встал на колени за спиной Абигейл.

И коснулся ее, осторожно, почти благоговейно.

Абигейл сжалась.

- Расслабься, Абигейл. Это тоже фантазия. Я имею право дотрагиваться до тебя в любом месте.

Он принялся круговыми движениями втирать масло в ее тугую дырочку, пока Абигейл непроизвольно не подалась к нему.

Его средний палец скользнул внутрь.

Она ахнула.

Он ахнул.

Она оказалась невероятно тесной.

И горячей.

Все, что он воображал, и гораздо больше.

Отверстие слегка расширилось. Он шевельнул пальцем.

- Больно?

- Нет.

- Ты берешь меня, Абигейл? - хриплым от желания голосом прошептал он.

И она ответила так же хрипло:

- Я беру тебя, Роберт.

Нагнувшись, он поцеловал поднятые ягодицы и медленно отнял руку. И тщательно вытер мокрой мочалкой.

- Я постараюсь не разорвать тебя.

Он стал потирать головкой своего жезла ее крохотную дырочку, ощущая, как она с каждым мгновением раскрывается чуть больше.

Нажать... сильнее... еще сильнее, еще...

Он внезапно очутился в ней. Абигейл вскрикнула. Роберт втянул в грудь воздух. И застыл. Ее плоть поглощала и втягивала его. Мягкие холмики терлись о его пах.

Эмоции, обуревавшие Роберта, были так сильны, что он боялся заплакать.

Похоть. Нежность.

Он жаждал вонзиться в нее так резко и глубоко, чтобы исторгнуть из нее вопль.

Жаждал обнять ее, утешить и сказать, что больше она не одинока.

Подавшись вперед, он провел пальцем по ее позвоночнику, от затылка к тому месту, куда вошел до самого основания. Она выгнулась, вбирая его еще глубже.

Немного помедлив, Роберт сжал ее грудь левой рукой, а правой накрыл ее кулачок.

- Почувствуй нас обоих, Абигейл.

Сплетясь с ней пальцами, он неумолимо поднес их к развилке ее бедер.

- Раздвинь ноги.

Это движение позволило ему вонзиться в нее с новой силой.

- Нет, не отстраняйся. Вот так.

Нашел пухлые влажные губы ее лона, раздвинул и стал потирать соединенными пальцами, пока они не покрылись ее любовной влагой. Пока ее тело не раскрылось и не приняло первый осторожный выпад.

- Роберт... Роберт... я ощущаю тебя.

- Иисусе!..

Он действительно чувствовал себя через тонкую перегородку, разделявшую оба канала. Чувствовал, как ее лоно стискивает ее пальцы, а другая, более тесная плоть - его жезл. Медленно, неумолимо он продвигал пальцы все выше, пока они не коснулись губки, желая, чтобы она ощущала его внутри себя. И одновременно делал выпад за выпадом, пока не установил определенный ритм: пальцы входили в лоно, задевая напряженный гребешок выходившего жезла, потом выскальзывали, потирая набухшую головку, вонзавшуюся в другое отверстие.

Наслаждение, которое при этом испытывал Роберт, можно было смело назвать несравненным. Перед глазами мелькали бесконечные картины и образы. Нечто подобное наверняка происходит с умирающими.

Солнце Индии, поднимающееся над горами и окрашивающее песок в багряно-красный цвет. Залитые кровью барабанные палочки, покачивающиеся в теле сипая. Его собственный голос...

- Не хочу умирать, не узнав, что это такое... потеряться в женщине...

Голос Абигейл:

- Я приехала попрощаться.

- С кем? Или с чем?

- Со своими мечтами, Роберт.

Но тут Абигейл напряглась, захватив его пальцы и плоть стальными клещами.

- О Господи, Роберт, я этого не вынесу! Выйди из меня, сделай хоть что-то, Роберт...

- Дай мне слово, Абигейл! - бешено прорычал Роберт, не узнавая собственного голоса. Каждое слово подчеркивалось глубокими вздохами и шлепками тела о тело. Свистящее дыхание сипая, умиравшего в овраге, отдавалось эхом в ушах.

- Роберт, пожалуйста...

- Без твоих фантазий и эротики ты была бы просто женщиной. Одной из многих. И у нас никогда не было бы прошлой ночи и сегодняшнего дня. Ты готова отказаться от этого?