Мила Бояджиева - Сладкий роман

Приложив все усилия, чтобы её протеже заметили, Дикси отправила преображенного Чака в Америку и скоро получила телеграмму : "Получил что хотел. Чарльз Куин".

Так теперь звучало имя Чака, которому предстояло в короткий срок стать не менее популярным, чем Сталлоне, Ван Дамм или Шварценеггер.

Чарльз Куин стал героем целой серии похожих друг на друга лент о приключениях лихого сержанта. Сценарии писались специально для него, а зрители нетерпеливо ждали появления нового фильма с участием полюбившегося героя. Двадцатидвухлетний Чак Куин стал голливудской знаменитостью о которой с упоением сплетничала пресса. Однажды, следившей издалека за карьерой Чака Дикси, попалась статья, рассказывающая о фильме с участием двух звезд - молодого Чака Куина и зрелого мастера Алана Герта. Вместо того, чтобы порадоваться, Дикси напилась, а это всегда получалось у неё очень скверно : короткая эйфория сменялась полной апатией и отвращением к жизни.

- Не годится так, девочка, - сокрушалась Лола, вынося пустые бутылки. - Позвала бы кого-нибудь, как прежде. И почта нераспечатанная лежит и телефон разрывается ... - Она озабоченно смахивала пыль пушистой щеточкой, отчего в солнечном луче, пробивающемся сквозь задернутые синие шторы, плясала мерцающая пурга. Мулатка недавно похоронила старшую сестру и теперь жила одна, жалея и опекая невезучую хозяйку. Зубов у Лолы осталось совсем мало, а трикотажные юбки чуть не лопались на массивных тяжелых бедрах.

- Ведь чувствую, обыскались тебя в кино, обзвонились. Э - эх ... Такие пройдохи, чувырлы намазанные как королевы устроились. А тут ... Уж и не знаю, кому на тебя пожаловаться, где управу найти. Мадам Сесиль, царство ей небесное, думаю, там, наверху все глаза выплакала на тебя глядучи ...

Дикси нехотя поднялась с измятой кровати и, ни слова ни говоря, захлопнула в гостиную дверь. Дела и впрямь обстояли неважно. "ягуар" продан, гардероб давно покинули холщовые чехлы с шубами. За последний месяц платить Лоле было нечем, а главное, не хотелось и пальцем пошевелить, чтобы продержаться на плаву. Затерянная в пустыне холодного океана, Дикси пренебрегала брошенными ей спасательными кругами и пришедшими на помощь шлюпками. Обессилевшая, озлобленная она ждала золотого трапа, спущенного к ней с борта белоснежного лайнера. Ждала напрасно, ненавидя себя за это.

В один прекрасный майский день под окнами Дикси остановился сверкающий новеньким никелем "альфа-ромео". С третьего этажа было видно, как стройный брюнет в светлом спортивном костюме, cкользнув по фасаду прищуренными глазами, вытащил с заднего сидения сверкающий целлофановый сверток , и захлопнув дверцу автомобиля, легко взбежал по ступенькам, ведущим в подъезд. Дикси отпрянула от окна, панически оглядывая себя в зеркале поздно. Ничего уже не успеть - тени под глазами, небрежно подколотые, нечесаные волосы, мятый, далеко не шикарный атласный халат. Она сунула в тумбочку начатую бутылку "бренди" и блюдечко с засохшим бутербродом. Сбросила растоптанные домашние тапки и прямо так - босая и растерянная поспешила на зов бронзового колокольчика к входной двери.

Чак успел сорвать хрустящую бумагу и шутливо выставил вперед огромный букет алых роз, пряча за ним лицо. Дикси не взяла цветы, сраженная давним воспоминанием - так же, скрываясь за охапкой роз, стоял за её дверью Курт Санси.

Чак опустил цветы и пожав плечами улыбнулся :

- Это я. Можно войти ?

Его явно обескуражил её вид и Дикси разозлилась. Она всегда злилась, когда кто-нибудь заставал её не в форме. И уж меньше всего ей хотелось продемонстрировать свое плачевное состояние Чаку.

- Мог бы и позвонить. Заходи, - проворчала она, пригласив нежданного гостя в комнату.

Вскоре, сидя с Чаком в полутемной гостиной, Дикси поняла, что её бывший возлюбленный не слишком внимателен. Он целый час взахлеб рассказывал о себе, не задавал вопросов и, кажется, не замечая произошедших с ней перемен. Когда каминные часы пробили пять, Чак поднялся :

- Извини, я в Париже проездом. Специально заскочил повидать тебя и сказать кое-что. - Чак замялся и сквозь браваду удачливого киногероя проглянул прежний провинциальный капрал. Он даже передернул плечами, словно дорогой, небрежно заношенный костюм давил ему подмышками.

- Дикси, я, вроде, на коне ... Ну, ты знаешь. - Впереди прорва работы - меня рвут на куски ... У тебя легкая рука, мне все время везет. - Он сглотнул и посмотрел ей в глаза : - Я не слишком уж внимателен, но всегда помню, что сделала для меня ты. Даже когда бываю свиньей ... а это бывает нередко ...