Мейв Бинчи - Ночи дождей и звезд

— Не говори мне про семейные традиции. Это самое непонятное явление, когда-либо придуманное человечеством. Кто-то обидел кого-то в каком-то колене. Не спрашивай меня, потому что я не знаю. Но получилось так, что Николас не трогал эти деньги. Так что теперь все твое.

Они промолчали.

— И это правильно, Вонни. Никто не заслуживает их больше, чем ты. Ты ухаживала за ним так, как никто бы этого не сделал.

Она сидела очень тихо, глядя перед собой.

— Что ты сделаешь — отправишься путешествовать, вернешься в Ирландию?

Она продолжала сидеть молча.

К такой Вонни он не привык.

— Конечно, ты не должна принимать никаких решений сейчас. Я организую все переводы, а у тебя будет время подумать об указаниях мне.

— Похоже, я уже решила, Такис, если это возможно.

— Конечно. — Он сел перед ней, лицом к окну, глядя на площадь.

— Скажи мне прежде всего, эта сумасшедшая Мария перекрыла все движение на площади?

— Нет, она ведет себя прекрасно, делает большие повороты, но в остальном все в порядке. Все от нее держатся подальше. — Такис пододвинул к себе лист бумаги, чтобы записать указания.

— Я не собираюсь трогать эти деньги. Оставь их там, где они есть. Как я уже сказала, старый домишко отдаю соседям, но хотела бы, чтобы они думали, что дом перешел им напрямую от Николаса. И хочу написать завещание…

— Очень разумно, Вонни, — тихо произнес Такис. Он вовсе не думал, что так будет правильно, но это его не касалось.

— Хочу завещать все, что имею, — мой сувенирный магазин, квартиру и эти деньги — моему сыну Ставросу.

— Извини?

— Ты слышал, что я сказала.

— Но ты же не видела его многие годы. Он никогда не приезжал к тебе, несмотря на все твои мольбы.

— Ты собираешься составить мое завещание, Такис, или мне уйти к другому нотариусу?

— Завтра в это же время все будет готово. Здесь будут двое, чтобы засвидетельствовать твою подпись.

— Спасибо, и, полагаю, все это останется между нами?

— Да, Вонни. Исключительно между нами.

— Верно. Пойду спасать Агия-Анну от Марии, — сказала она.

Такис заметил, что она вышла покачиваясь. А потом наблюдал, как к ней подбежала Мария.

— Я поняла: надо поворачивать колеса совсем в другую сторону, чем кажется! В противоположную сторону! — победоносно крикнула она.

— Что бы ты ни думала, Мария…

— А что надо Такису?

— Помочь составить мое завещание, — ответила Вонни.

— Я скучал по тебе, — признался Томас Эльзе, когда она подошла к выбеленным ступеням его квартиры.

— Я тоже. Сладкие дни в Калатриаде прошли. — Она легко поцеловала его и прошла в гостиную. — Это красиво, — указала она на маленькую вазу с дикими цветами.

— Хотел бы похвалиться, что собрал их для тебя на холмах, но на самом деле их принесла Вонни. Она оставила записку с приветствием к нам обоим. — Он протянул ей маленький листок.

— Стало быть, она знает?

— Полагаю, она знала все заранее, — грустно произнес Томас.

— Интересно, что она думает?

— Посмотри на цветы. Это доказательство ее одобрения, не так ли?

— Верно, и, конечно, это также значит, что мы согласны с ее собственной беспутной, сложной жизнью, — согласилась Эльза.

— Беспутной?

— Ну, взгляни на нас! Считается, что все в мире происходит в свое время. У нас все фантастически несвоевременно, не так ли? Ты в одну сторону, я в другую!

Томас прикоснулся к ее руке.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он.

— Знаю, — произнесла она неуверенно.

— Честно, мы вдвоем что-нибудь придумаем.

— Да, придумаем. — Тон Эльзы стал более уверенным.

Дублин

Моя дорогая Вонни,

спасибо за письмо. Я так сильно тосковала по Агия-Анне, когда читала его. Правильно, что я вернулась домой, но это не означает, что не могу не скучать по солнечному свету и лимоновым деревьям, по всем замечательным людям, которых встретила там.

Старшая медсестра Кармел — просто кошмар, когда-то она была нашей подругой, но власть портит человека… Она думает, что меня следует наказать за то, что я оставила больницу, и придумывает, как это сделать. У нас с Барбарой потрясающая квартира. В субботу будем отмечать новоселье, так что пожелайте нам удачи.

Мама и папа вели себя отлично, про Шейна не упомянули ни разу. Он теперь как семейная тайна, о которой никогда не говорят. Что, возможно, к лучшему. Они решили сделать более скромную серебряную свадьбу, без именных карточек для гостей и всей этой мишуры. Это огромное облегчение. Я позвонила Дэвиду, и он разговаривал немного жестко. Это был день награждения его отца. Он просто в ужасе, что вернулся. Но собирается остаться дома, пока не умрет отец.