Мейв Бинчи - Ключи от рая

Для начала я выдала каждому по оконному ящику, после чего руководила посадками. Это приобрело характер соревнования, и все они стали просить навещавших, чтобы те приносили им что-нибудь экзотическое из садоводческого центра. Ко времени первого визита руководства мы занимались серьезным обсуждением устройства небольшого искусственного ручейка, который мы называли «водным элементом». Все шло хорошо.

Наконец Грэния навестила нас со своим отцом. Он был все тот же Дэн Грин, жизнерадостный и счастливый человек.

Но он был ослаблен болезнью. Он отдавал себе отчет, что один он больше жить не может и в то же время не может оставаться у Грэнии с ее большим семейством. Мы пошли с ним вдвоем погулять. Я показала ему все наши посадки и сказала, что, когда наступит зима, мы собираемся организовать класс рисования и, может быть, выставку наших работ.

— Ты хочешь, чтобы я жил здесь, Пэппи, так ведь? — спросил он.

— Нет, я не могу на этом настаивать, в самом деле довольно трудно поменять обстановку, Дэн, — сказала я с сожалением.

— Я могу читать тебя как раскрытую книгу, вы ведь с Грэнией дружите с десяти лет. Если мне и переезжать куда-нибудь, то только сюда, но я не могу. Я на самом деле не могу отказаться от того, что люблю больше всего на свете: вечером пойти в паб и выпить.

— Вы можете выпивать здесь, Дэн. Поверьте, вы можете каждый вечер выпивать по стакану вина.

— Нет, это совсем другое, — сказал он раздраженно, как будто ему уже надоело объяснять одно и то же. — Женщины совершенно не понимают, что это такое — пойти в паб. Это пиво, разливное бочковое пиво, и это целый ритуал.

Да, пожалуй, он был прав. Я не понимала его. Я не понимала, какое удовольствие идти в это место, где можно сойти с ума от тамошних шуток, от избитых словечек бармена или от бесконечно повторяющихся одних и тех же рассказов, где к вам может пристать с дурацкими разговорами любой пьяный, испытывающий потребность излить душу. Почему нельзя просто выпить и пойти в гости к друзьям или пригласить их к себе? Но сейчас было не время объяснять это такому завсегдатаю паба, как отец Грэнии.

Я попробовала зайти с другой стороны. Я рассказала ему о нашем новом телевизоре с плоским экраном и о том, как мы собираемся превратить одну комнату в настоящий старомодный кинозал с попкорном и служительницей с фонариком, показывающей людям их места. Я рассказала о том, как мы отвели помещение под читальный зал с огромной надписью «Тишина!» на двери, с разложенными на столе свежими газетами. Родственники и друзья приносят самые разнообразные книги, и у нас уже составилась приличная библиотека.

Я объяснила, что каждую неделю приезжает микроавтобус и отвозит нас на прогулку в Боярышниковый лес, где мы делимся своими воспоминаниями. Я познакомила его с Мэтти, замечательным лохматым псом, которого нам дал Сканк Слэттери, мечтавший найти приют для собаки. Мэтти прекрасно подходил на роль домашней собаки для пожилых людей, разрешая всем без исключения ласкать себя и гладить по голове.

Я показала Дэну кур на заднем дворе, которые были моей гордостью и радостью — семь белых леггорнов. У каждой из куриц было свое имя, и, словно в благодарность за уважение, они ставили рекорды яйценоскости, о чем возвещали радостным кудахтаньем в курятнике. Он с большим интересом выслушал меня, но по-прежнему твердо заявил, что не клюнет на приманку — «Папоротник» находится слишком далеко от паба. Он ничего не имеет против этого места, кроме его расположения. Оно находится в пяти милях от Россмора и цивилизации.

— Грэния сможет отвозить вас туда, когда будет навещать. — Я пыталась его уговорить.

Я с удовольствием взяла бы ее отца сюда. Я подумала, что он из тех мужчин, кто хочет, чтобы его уговаривали, и при этом хочет настаивать на своем. Когда он уезжал от нас, он казался почти огорченным. Его сопровождал запах вкусной еды, доносившийся с кухни.

По четвергам у нас был кулинарный класс, и раз в неделю разные группы готовили ужин. Сегодня вечером, после прослушанной днем лекции об индонезийской кухне, ожидался рис с мясом, овощами и яичной лепешкой.

Я все время была занята, дел было много. Поэтому в течение двух недель я не думала о Дэне, пока Грэния не сообщила, что он неудачно упал и после выхода из больницы будет нуждаться в уходе. Она просила меня взять его хотя бы на пару недель, пока она не выяснит, что делать дальше.

Была только одна подходящая, угловая комната. Я собиралась превратить ее в музыкальный салон. Но теперь, когда приехал Дэн, я предоставила комнату ему. Он был очень подавлен и не проявил никакого интереса к обитателям «Папоротника», встретившим его. Трудно было представить, что когда-то он громко хохотал; его большое красное лицо казалось посеревшим и уменьшившимся. Но хотя он был здесь, я не могла уделять ему повышенного внимания только потому, что он отец моей подруги. Произошло слишком много всего одновременно.