Мейв Бинчи - Ключи от рая

«Я вполне счастлива, Шэрон, — говорила она, если я ее об этом спрашивала. — Я имею в виду, я люблю его, и мы не должны забывать, что он не гулял, когда я вас носила».

Двадцать четыре года она благодарна ему за это и называет это любовью, а он принимает это как должное.

Время от времени я встречала Альму. Она сказала, что Тодд определенно видится с кем-то еще, но она любит его и сделает все, чтобы его вернуть. Он встречается с другой женщиной, и она знает это, но тем не менее прощает ему, потому что любит.

У меня также было желание поговорить с Верой по поводу того, что она говорила о любимом Нике. Ведь она встретила на склоне лет замечательного человека. Так неужели она готова потерять его из-за этих альбомов с засушенными цветами или из-за его тюбиков с красками? Такая любовь казалась мне очень своеобразной. А здесь были мы с Гленном, которые на самом деле любили друг друга и желали друг другу лучшего, и у нас не было возможности найти жилье, чтобы жить вместе.

В жизни все очень несправедливо. По радио часто передавали старую песню, где речь шла о том, что мы должны создавать наше счастье своими руками, что это происходит не за счет вмешательства каких-то высших сил, что есть люди, чья жизнь в итоге повернулась к лучшему, и они получили желаемое. Я сказала Гленну, что и нам не следует пускать все на самотек. Нужно делать что-то.

Я надеялась, что у него возникнут какие-нибудь идеи, ведь у меня их не было.

Я спросила Веру, считает ли она, что этот самый святой источник в Россморе может выполнять желания. Она сказала, что это маловероятно. Если бы существовала святая Анна и выслушивала просьбы, она должна была бы отказывать в выполнении таких пожеланий, как желание пары жить в грехе и интенсивно заниматься сексом вне брака. Я сказала, что я в отчаянии и хочу попробовать, на что Вера ответила, что поедет со мной до Боярышникового леса и заодно навестит своих остролицых кузин.

Поездка к источнику была прекрасной, но, когда мы добрались туда, я испытала что-то вроде стыда. Я думаю, это не оттого, что я не верила в святую Анну или молитву. Там было около ста человек. Некоторые привезли детей на креслах-каталках или на костылях, и многие очень плохо выглядели. И все они отчаянно просили поддержки. Я подумала, что если я попрошу у… источника… жилье для нас с Гленном, это будет… не совсем правильно.

Поэтому я как бы намекнула: «Если моя просьба дойдет до тебя и будет возможность помочь, это было бы замечательно. Но, может быть, ты будешь так добра и поможешь сначала этим людям…»

По пути домой я рассказала об этом Вере, и она ответила, что я вполне заслужила получить то, что я хочу, потому что я гораздо более добродетельный человек, чем многие другие, и она в том числе.

Я спросила Веру про ее кузин, и она ответила, что они похожи на ласок. Похожи своим недалеким умом, острыми зубками и пронзительными голосами. Они постоянно готовы говорить о цене на землю и о компенсации, которую должны получить люди, если их дома будут разрушены. Когда мы вышли из автобуса, нас ждали Гленн и Ник, Гленн на мотоцикле, а Ник — на своей маленькой машине.

— Мы потеряли наших подруг, — сказал Гленн, — и нам захотелось, чтобы святая Анна нас услышала.

Гленн был такой порядочный и честный, что любой святоша пожелал бы мне совместной жизни с ним. Нужно будет поинтересоваться, какова была личная жизнь у самой святой Анны.

Мы все пошли выпить по кружке пива, и я спросила Гленна, о чем они говорили с Ником. Разговор, оказалось, шел о подвальном этаже в доме Веры.

Ник сказал, что, несмотря на то что в доме живет рыжий кот Ротари, там много крыс, а Гленн заметил, что их, должно быть, дюжины. Ник сказал, что хорошо бы когда-нибудь привести этот подвал в порядок и перестроить его под жилье, а Гленн пообещал узнать о стоимости переделки у своего дяди-строителя.

Я поняла, что они всерьез обсуждают это дело. Но, очевидно, было мало шансов устроить все это, и Вере вряд ли понравилась идея Ника жить в подвале, хотя они оба бубнили о том, что они не молоды и кому-то придется ухаживать за ними в будущем, когда они состарятся.

Господи, они способны свести с ума. Эта парочка, у которой жизненных сил в двадцать раз больше, чем у половины людей их возраста, неожиданно предалась рассуждениям на уровне древних старцев. Во всем виновата боязнь перемен, им гораздо лучше остаться наедине со своими старыми тюбиками и альбомами с засушенными цветами.

И только мысль о совместной жизни выводит их из равновесия. Какая же это нелепость, какое пустое расточительство!