Сьюзен Льюис - Одержимость

Эдвина рассказывала Кори про ее отца, просила прощения за нечестность. В детстве Кори так отчаянно хотела знать о своем отце, так страстно желала быть его любимой дочерью, что мать не нашла в себе силы разочаровывать ее.

«Прошли годы, — писала она, — я и сама уже поверила. Это был лучший вариант. Вдруг бы ты захотела с ним встретиться, а Филипп отказался, я бы не выдержала такую боль. Но я хотела, чтобы вы были вместе. Появился бы в твоей жизни человек, который заботился бы о тебе после моей смерти. Может, Бог простит меня — у меня не хватило мужества, Кори. Если ты найдешь его, будь терпеливее, не суди слишком строго. Он слабый человек, но добрый, и его легко ранить. Единственный мужчина, которого я любила. И ты, его дочь, наша дочь, была мне в радость, какую только способна испытать женщина в своей жизни.

Ты получишь это письмо, когда меня уже не будет. Но, пожалуйста, знай, дорогая, я все время наблюдаю за своей девочкой, я люблю тебя очень, очень».

Вернулась Пола. Обильные, неудержимые слезы катились по лицу Кори, и подруга, обняв дочь Эдвины, прочла письмо. И тоже заплакала.

Долго еще они сидели, сцепив руки, наконец Кори прошептала:

— Я попытаюсь еще раз поговорить с Филиппом, Пола. Хотя наверняка зря потрачу время. Но… Может, все-таки смогу достучаться до него, хотя бы ради Аннализы.

— Непременно, Кори. Ради вас обеих. Но не торопись. Ты сейчас очень уязвима. Ни к чему прибавлять себе боли.

— О’кей! — воскликнула Женни, хлопнув в ладоши, призывая к тишине и решительно внедряясь в это столпотворение. — А ну-ка потише.

Кристос вошел следом, приблизился к доске объявлений, где висело расписание. Съемки в Нью-Хэмпшире закончились, часть съемочной группы уже отбыла в Италию, теперь предстояла поездка в Англию.

Женни подождала, пока установится мертвая тишина, и выпалила:

— На случай, если вы не знаете. Парень, вместе с Кристосом смотревший наш отснятый материал на прошлой неделе, Пьер Монтбастион, отбирает фильмы для следующего фестиваля в Каннах. И… — она выдержала паузу и обвела собравшихся многозначительным взглядом. — «Паст ливз презент» отобран для участия! — победоносно объявила она.

Вокруг все зашумели, захлопали, постановщики пожимали Кристосу руку.

— Нам еще многое надо сделать, — напомнил Беннати, оглядывая группу, — а времени не так уж много. Хотя все в наших руках, и я еще раз повторяю: если кто-то станет манкировать своими обязанностями, то — скатертью дорога. Понятно?

Толпа загудела в ответ.

И вновь поднялся привычный шум — ассистенты, секретари, продюсеры, менеджеры, бухгалтеры сели на телефоны, а Женни, лавируя между беспорядочно расставленными столами, пробралась к Кристосу. Едва взглянув на него, поняла — Беннати злой как черт.

— Ты еще не связалась с теми ребятами? — резко бросил он. — Засадила меня за монтаж, когда я уже должен быть в Англии. Как, черт побери, я могу находиться сразу в двух местах?

— Лэнс тоже едет в Англию, — напомнила она ему мягко. — Ты сам просил.

Кристос недоумевающе взглянул на нее, потом снова повернулся к доске объявлений.

— Тут нет Уилтшира, — напряженно проговорил он.

— Детали сегодня чуть позже, — Женни указала на карточку в самом низу доски. Если бы не жалость к нему, она бы расхохоталась.

— Кристос, тебе забронировать какой-нибудь определенный отель в Лондоне? — крикнул кто-то из менеджеров. — А?

— Все равно. — Он повернулся к Женни. — Свяжись с Фитцпатриком, выясни, можно ли снять дом для семейства Дэвида Истона. Если что-то надо, я с Лэнсом. — И прежде, чем Женни успела что-либо сообразить, он вышел.

— Для счастливого человека он выглядит не очень-то. Словно его что-то гложет, — заметил какой-то менеджер, убедившись, что Кристос уже не слышит.

— Гм, или кто-то, — Женни посмотрела ему вслед.

— О? — заинтересованно загудели вокруг.

Женни смеясь, заторопилась к выходу, не желая участвовать в пересудах о его связи с Пейдж Спенсер.

У себя в кабинете, рядом с кабинетом Беннати, Женни увидела мужа. Он расположился за ее столом и разговаривал по телефону. На другом конце провода раздалось рявканье, Ричард занервничал и наконец положил трубку.

— Что, головомойка? — посочувствовала Женни.

— Черт бы его побрал! — Ричард зло взглянул на телефон. — Что за дьявол его разбирает? Такой злющий в последние дни.

— Не что, а кто. Женщина.

Ричард отмахнулся.

— Нет, женщины его так не доводят, — хмыкнул он.

— А эта — доводит.